Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

Хотя расхождения между большевиками и меньшевиками сначала касались лишь организационных вопросов, к концу 1904 года они перешли в область политической стратегии, где противоположные мнения об отношении к либералам и различия в понимании гегемонии вызвали нескончаемые принципиальные споры[865]. Начало этих споров уже ощущалось в двух предсъездовских резолюциях об отношении к либералам. Первая, подписанная Старовером (Потресовым), Мартовым, Аксельродом, Троцким и другими, требовала временных соглашений с либералами, в то время как вторая, за подписями Плеханова, Ленина и других, придерживалась более твердой линии и подчеркивала необходимость их «разоблачения»[866]. Тот факт, что были приняты обе резолюции, показывал, что необходимо время для выяснения различных «оттенков мнения», с тем чтобы они оформились и стали настоящими политическими течениями. Прежде чем это произошло, Плеханов перешел на сторону меньшевиков, от которых отошел Троцкий, занявший независимую политическую позицию.

В работе «Шаг вперед, два шага назад», написанной в феврале – марте 1904 года, Ленин дал подробный анализ этого решающего II съезда, подчеркивая расхождения между большевистской и меньшевистской концепциями партии. Полемизируя с «оппортунистическими», политически расплывчатыми идеями меньшевиков, Ленин писал:

«Мы – партия класса, и потому почти весь класс

(а в военные времена, в эпоху гражданской войны, и совершенно весь класс) должен действовать под руководствам нашей партии, должен примыкать к нашей партии как можно плотнее, но было бы маниловщиной и „хвостизмом“ думать, что когда-либо почти весь класс или весь класс в состоянии, при капитализме, подняться до сознательности и активности своего передового отряда, своей социал-демократической партии…» Постоянная обязанность передового отряда «поднимать все более и более обширные слои до этого передового уровня»[867].

Ленин в особенности старался показать, что, «бойкотируя» партийные органы, образованные на основе решений большинства съезда, законность которых была признана также и Мартовым[868], Мартов и его меньшевистские соратники показали свою психологию «буржуазного интеллигента, который причисляет себя к „избранным душам“, стоящим выше классовой организации и массовой дисциплины»[869]

. Их «Edelanarchismus» (т.е. анархизму «благородного» господина, «барскому анархизму»)[870] он противопоставлял «бюрократическую» идею о том, что партия должна строиться «сверху вниз, от партийного съезда к отдельным партийным организациям»[871]. Ничего странного не было, писал он, во внутренних расхождениях партии и на съезде: «борьба оттенков в партии неизбежна и необходима

, покуда борьба не ведет к анархии и к расколу, покуда борьба идет в рамках, одобренных сообща всеми товарищами и членами партии»[872]. Отвергая бланкизм, с его отказом от агитации и массовой пропаганды, Ленин принимал выдвинутое Аксельродом обвинение в «якобинстве» Ленина в следующем смысле: «Якобинец, неразрывно связанный с организацией пролетариата, сознавшего

свои классовые интересы, это и есть революционный социал-демократ»[873].

Переходя затем к проблеме пролетарской дисциплины, Ленин писал: «Именно фабрика… и представляет из себя ту высшую форму капиталистической кооперации, которая объединила, дисциплинировала пролетариат, научила его организации, поставила его во главе всех остальных слоев трудящегося и эксплуатируемого населения. Именно марксизм, – продолжал он, – как идеология обученного капитализмом пролетариата, учил и учит неустойчивых интеллигентов различию между эксплуататорской стороной фабрики… и ее организующей стороной… Дисциплина и организация, которые с таким трудом даются буржуазному интеллигенту, особенно легко усваиваются пролетариатом именно благодаря этой фабричной „школе“»[874].

4. Критика со стороны Троцкого и Розы Люксембург