Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

С другой стороны, полемика о парламентаризме и профсоюзах получила совершенно иную окраску в свете нового отношения III Интернационала к центристским партиям. Пауза в подъеме революционного движения во второй половине 1919 года и первые месяцы 1920 года и больший или меньший провал гипотезы о Советах вынудили большевиков рассмотреть (хотя бы для частичной замены плана, выработанного ими в 1919 году) перспективу, которая возникла в результате процесса «радикализации», имевшего место в некоторых крупных «центристских» партиях. Воодушевленные результатами съездов СДПГ в Лейпциге (декабрь 1919 года) и СФИО в Страсбурге (февраль 1920 года), на которых оформились получившие значительное большинство течения, готовые выйти из II Интернационала, русские коммунисты все больше укреплялись во мнении, что старые организации претерпели столь разительную трансформацию вследствие полевения их рабочей массы и необходимое теперь отделение от «оппортунистических» элементов могло произойти в результате чистки незначительного руководящего меньшинства. Словом, речь шла о том, чтобы сдвинуть как можно более вправо (естественно, не компрометируя коммунистических принципов) линию раскола внутри старых социалистических партий, сохраняя при этом их массовый характер, который представлял известную ценность в период, когда вопрос о немедленном захвате власти оставался открытым, но еще и, вероятно, был более важен в случае (всегда, кстати, возможном) приостановки и инволюции революционного процесса.

Если для того, чтобы сделать уже существующие коммунистические партии или фракции движущей силой начавшегося в связи с кризисом «центристских» партий процесса перестройки революционных левых сил, достаточно было твердо и бесповоротно осудить экстремистские позиции, то в процессе эволюции социал-демократии возникали все новые и все более опасные формы той угрозы, которую центризм представлял в глазах большевиков. В феврале 1920 года это с глубокой озабоченностью признавал сам Ленин.

«Расхождение между словом и делом погубило второй Интернационал. Третьему от роду нет еще и году, а он уже становится модой и приманкой для политиканов, которые идут туда, куда идет масса. Третьему Интернационалу уже начинает грозить расхождение между словом и делом. Во что бы то ни стало, всюду и везде, надо эту опасность разоблачить, всякое проявление этого зла вырывать с корнем»[998]

.

Таким образом, у руководящей группы большевиков создавалось впечатление, что ей придется противостоять «концентрической» атаке. Ленин следующим образом характеризовал двоякую опасность, которая угрожала запятнать теоретическую и политическую чистоту коммунистического движения:

«Правое доктринерство уперлось на признании одних только старых форм и обанкротилось до конца, не заметив нового содержания. Левое доктринерство упирается на безусловном отрицании определенных старых форм, не видя, что новое содержание пробивает себе дорогу через все и всяческие формы, что наша обязанность, как коммунистов, всеми формами овладеть, научиться с максимальной быстротой дополнять одну форму другой, заменять одну другой, приспособлять свою тактику ко всякой такой смене, вызываемой не нашим классом или не нашими усилиями»[999].