Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

Ясно, что монистическая точка зрения конкретной тотальности, при которой формы общественного сознания берутся как неотъемлемые части социального целого, оказывается в очевидном противоречии с абстрактной и внеисторической теорией отражения. Корш критикует эту теорию – которую он связывает с вульгарным, экономистским марксизмом – за антидиалектический дуализм бытия и мышления, субъекта и объекта и, следовательно, за возврат на докритические, докантианские позиции. По мнению Корша, теория отражения представляет собой чисто механическое переворачивание идеалистического или религиозного мировоззрения, поскольку на место духа, или «абсолютного», старой идеалистической философии она ставит другое «абсолютное» – материю и, следовательно, осуществляет чисто терминологическую перемену. Теория отражения сводит диалектику исторического становления, иначе говоря, диалектику общественного бытия и общественного сознания, к узкогносеологической проблеме отношений между познаваемым объектом и познающим субъектом. Сторонники теории отражения

«понимают это познание как эволюционный процесс, который развивается, не наталкиваясь на фундаментальные противоречия, и одновременно как

бесконечное поступательное движение с тенденцией все большего приближения к абсолютной истине. Они и в своих представлениях о связи между теорией и практикой вообще и в революционном движении в особенности отходят со всех рубежей и возвращаются к совершенно абстрактному противопоставлению чистой теории, открывающей истину, чистой практике, применяющей эти наконец найденные истины к действительности»[418]

.

Так, диалектическое единство Марксовой «революционной практики» распадается и подменяется дуализмом изолированных субъекта и объекта, а сама практика становится просто областью приложения теории и критерием се истинности.

Критика Корша теории отражения глубока, но лишена своей позитивной части: общее упоминание об отношении между социальным целым и его структурными частями не может возместить отсутствия аналитического объяснения конкретных связей и опосредований между ними. Эта критика теории отражения и дуализма субъекта и объекта, на котором она основывается, сформулирована Коршем во втором издании «Марксизма и философии» даже в более полемическом тоне, чем в первом. Он упрекает Ленина и его философских последователей в «одностороннем переносе диалектики в объект», уничтожении «действительно всякого диалектического отношения между бытием и

сознанием», а стало быть, и «между теорией и практикой»[419]. Особенно критикует он «Материализм и эмпириокритицизм», отмечая, что в этом произведении Ленин переносит акцент с диалектики на материализм, понимаемый в том смысле, в каком его толкуют естественные науки, игнорирует связь между теорией познания и существующим в обществе экономическим базисом и доводит до крайностей основные идеи «своего учителя Плеханова». Корш приходит, таким образом, к утверждению о том, что

«в общем и целом „ленинское“ учение не является теоретическим выражением, соответствующим практическим потребностям

классовой борьбы международного пролетариата в его нынешней фазе развития, и что именно по этой причине также сама материалистическая философия Ленина, представляющая собой идеологическую базу, на которой держится ленинская теория, не является революционной философией пролетариата, адекватной современной фазе развития»[420].

Корш, таким образом, отмежевывается от философских аспектов ленинизма именно по вопросу о том, возможна ли выработка материалистической диалектической логики понимаемой как своего рода «новый органон» всех наук, или чистая наука о методе. Он настаивает на том, что форма не имеет ценности, если она не есть форма какого-то содержания. Попытки отделить форму (метод) от содержания ведут к сближению с кантианским трансцендентальным идеализмом: