Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

Для Ленина проблема «пролетарской культуры» ставилась иначе, а его оппозиция Пролеткульту, обусловленная разными соображениями, теснейшим образом связывалась с его теорией революции в России. Ленин прекрасно сознавал, что нарушил традиционный для революционной марксистской теории порядок следования событий. Иными словами, он знал, что Россия, хотя ее, конечно, нельзя было назвать «отсталой» страной в абсолютном смысле, разумеется, еще не настолько была «модернизирована» капиталистическим развитием в глубинных слоях общества, чтобы стать «зрелой» для социалистической революции. И эта «незрелость» давала о себе знать тем сильнее, чем скорее развивалась иллюзорная перспектива западноевропейской революции, которая бы оказала поддержку русской революции и вернула ее в рамки «классического» марксистского проекта.

«Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определенный „уровень культуры“, ибо он различен в каждом из западноевропейских государств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы»[451]

.

В этом вопросе, который Ленин задавал в ходе полемики с меньшевиками и со всем «классическим» марксизмом, заключается смысл большевистской революции и весь комплекс ее проблем. В нем заключается также указание на значение культурной работы для этой революции:

«Нам наши противники не раз говорили, что мы предпринимаем безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно культурной стране. Но они ошиблись в том, что мы начали не с того конца, как полагалось по теории (всяких педантов), и что у нас политический и социальный переворот оказался предшественником тому культурному перевороту, той культурной революции, перед лицом которой мы все-таки теперь стоим»[452].

Но темпы «культурной революции» совсем иные, чем темпы революции политической.

«Культурная задача не может быть решена так быстро, как задачи политические и военные… Политически победить можно в эпоху обострения кризиса в несколько недель. На войне можно победить в несколько месяцев, а культурно победить в такой срок нельзя, по самому существу дела тут нужен срок более длинный, и надо к этому более длинному сроку приспособиться, рассчитывая свою работу, проявляя наибольшее упорство, настойчивость и систематичность»[453].