Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

На Первой всероссийской конференции пролетарских культурно-просветительных организаций (15 – 20 сентября 1918 года) П. Лебедев-Полянский в своем вступительном слове еще раз подтвердил, что «пролетариат возьмет из старой культуры только материал, который идейно не враждебен ему»[455], и что «самые основы пролетарской культуры совершенно отличны от культуры буржуазной»[456]

, поскольку первая развивается «на базе коллективного труда» и «строго монистична», а вторая «индивидуалистическая» и «анархичная». Примечательно, что Лебедев-Полянский подчеркивает главенство культуры по сравнению с «политической и экономической борьбой», которая есть «только часть этой культуры»[457]. В своем докладе затем Лебедев-Полянский уточнил задачи Пролеткульта: в культурной работе следует различать два момента – «просто просветительный и творческий». «Пролеткульт, не отвергая первого момента, сосредоточивает свое внимание главным образом на творческой стороне дела, возлагая просветительную часть по преимуществу на Нар. Ком. Просв.». Ясен смысл этого разграничения государственных органов, каковым и является Народный Комиссариат Просвещения (то есть министерство), и Пролеткульта. Первый представляет собой часть государства, которое не является чисто пролетарским, а по самому определению выступает как «рабоче-крестьянское» и к тому же вынуждено пользоваться услугами старой буржуазной интеллигенции («специалистов»). Пролеткульт, напротив, представляет собой «тип организации, свободной в своей работе от мелкобуржуазных союзников» и уже в силу этого «предоставляет пролетариату максимум возможностей для чисто классовой творческой работы». Отношения между Пролеткультом и государственным ведомством подобны отношениям между «лабораторией» и «заводом»: «комиссариат вынужден давать директивы» в качестве государственного органа, которому подчиняется Пролеткульт, «пролетарская же культура должна вырабатываться в процессе самодеятельности на низах, среди широких народных масс»[458]

, то есть не из директив, спущенных сверху.

В своем докладе на тему «Наука и пролетариат» Богданов заявил, что «буржуазная наука мало доступна рабочему классу. Она слишком громоздка по чрезмерному накоплению и недостаточной организованности материала», из-за чего «необходимо пересмотреть современную науку с пролетарской точки зрения как по содержанию, так и по форме изложения». Приведенные Богдановым примеры весьма элементарны и путанны: астрономию «можно определить… как учение об ориентировке трудовых усилий в пространстве и времени», а «логику следует понимать как теорию социального согласования идей, организационных орудий труда и т.д.». Представленные «в таком понимании, все эти науки ближе к сознанию рабочего»[459]. Однако вслед за тем он уточняет, что стремиться нужно к новой, объединенной науке, которая синтезирует язык и методы различных дисциплин. Богданов упоминает в этой связи «всеобщую организационную науку

, необходимую пролетариату как организатору в будущем всей жизни человечества, всех ее сторон»[460], то есть, по сути дела, имеет в виду изобретенную им «тектологию» – науку, составившую предмет его главного научного произведения[461]

и намного опередившую появление кибернетических теорий и системного подхода. Парадоксально, но указанная «всеобщая организационная наука» получила развитие в буржуазном обществе, между тем как в СССР не только был наложен запрет на «тектологию» Богданова, но и сама кибернетика фактически бойкотировалась в течение многих лет.

В прениях на Первой конференции Пролеткультов раздавались речи, которые стоит сегодня вспомнить, ибо они – даже при всей своей эксцентричности по сравнению с позицией основных докладчиков – проливают свет на некоторые фундаментальные изъяны в позиции Пролеткульта. Например, делегат железнодорожников Твери Е.И. Тихонов выразил несогласие с тем определением науки, которое дал Богданов, и выступил против резко отрицательного отношения к индивидуализму:

«Ведь только благодаря индивидуализму мы и освобождаемся от ярма, налагаемого на нас буржуазией. Если бы наша индивидуальность не проявлялась, то мы остались бы рабами. Индивидуальность свойственна людям. Превратить всю жизнь в стадное, коллективное существование – значит сделать ее ограниченной и скучной… Политические партии ограничены уставами, программами, и только индивидуальная, анархическая личность рвет эти преграды и открывает прекрасный мир»[462].