Мастер

Странное дело – несколько следующих месяцев он испытывал постоянный страх, словно пустился в масштабную и рискованную спекуляцию, к коей был совершенно не готов, и в результате мог потерять все, что имел. Теперь ему надо было уладить дела, нанять дополнительный персонал, купить мебель и предметы домашнего обихода, сдать или сохранить за собой квартиру в Лондоне. Также ему нужно было упрочить свое финансовое будущее, ведь теперь он взял на себя такие масштабные обязательства. Но нечто большее, нежели простые приготовления, наполнили его смутными, не поддающимися описанию предчувствиями. Прошли недели, прежде чем он понял, что это, и прозрение пришло к нему внезапно: когда он поднялся по лестнице на второй этаж Лэм-Хауса и вошел в комнату, которая должна была стать его спальней, Генри осенило, что в этой комнате ему суждено умереть. Изучая договор аренды, он понял, что в течение двадцати одного года сойдет в могилу. Стены этого дома добрых триста лет были свидетелями того, как мужчины и женщины приходили и уходили. Теперь дом ненадолго пригласил и Генри ощутить свое очарование, заманил и предложил временное гостеприимство. Этот дом примет его со всем радушием и проводит до порога, как провожал других своих обитателей. В одной из его комнат он замрет навсегда, здесь его тело будет остывать. Эта мысль леденила кровь и в то же время утешала. Без колебаний он отправился к месту собственной смерти, чтобы разгадать ее тайну, одно из ее неизвестных измерений. Но еще он приехал туда жить, проводить долгие дни за работой, а долгие вечера у камина. Он обрел свой дом, он, безнадежный скиталец, так ждал его всепоглощающего присутствия, его привычности, его неброской красоты.

Всю зиму и раннюю весну он набирался сил для решения практических вопросов. Когда в Лондон приехал Хоуэллс, они целое утро просидели за разговорами, глядя на густой туман за окнами, обсуждая в том числе и возможности американского литературного рынка для публикации рассказов и глав из романа. Приезд Хоуэллса, его мудрые советы и его посредничество по возвращении в Соединенные Штаты, результатом коего явились заказы и предложения от тамошних издателей, стали еще одним чудом этого волшебного сезона.

Вскоре и все остальное устроилось. Леди Вулзли проведала о его новом приобретении и напросилась в гости, чтобы дать ему ценные советы. Генри знал, что она талантливый коллекционер всевозможных вещей и вещиц, что она обладает изысканным и практичным вкусом и не упускает возможности обставить маленькие комнаты и личные пространства. Она досконально знала торговцев и их магазины и на протяжении многих лет внушала трепет и уважение лучшим из них, давая нелестную оценку худшим. Вдобавок она прочитала выходившие по частям «Трофеи Пойнтона»[28], выписывая каждый номер из Америки, и была уверена, что вдовая миссис Гарет, готовая жизнь отдать за тщательно отобранные сокровища Пойнтона, списана с нее.

– Не ее скупость, конечно, – говорила она, – и не глупость, и не то, что она вдова. Вдовство – это не мое. Но острый глаз – глаз, который ничего не упускает, а видит, как можно отреставрировать кресло в стиле королевы Анны[29], видит выцветший гобелен, повешенный в тени, или картину, купленную ради рамы.

Она предположила, что у него нет лишних денег, и еще она предположила, что его вкус соответствует ее собственному, изучила каждую комнату в его новом доме и продумала каждую необходимую этому дому мелочь. Она считала Лэм-Хаус шедевром. Жаль, что она не может забрать это сокровище себе домой, но, раз такой возможности нет, она утешилась тем, что водила Генри по лондонским магазинам, показывая тайные уголки и закоулки антикварных лавок и магазинов старинной мебели. Он узнал, к своему большому удивлению, что все маленькие сокровища для своей коллекции она приобрела именно в те годы, когда у них с мужем почти не было денег – они ничего не унаследовали и довольствовались его жалованьем и ее скромным личным доходом. Нищета, по ее словам, обострила зоркость ее глаз.