Материнство

Только честно: а вы много читаете? Сколько часов в день? Книги или только газеты и журналы? Имеет значение даже, когда читаете. Мне недавно одна знакомая рассказала, как ее спросила дочь-восьмиклассница: «Мама, а что, ты не любишь читать?» Мать, журналистка, литератор, была потрясена: «Конечно, люблю, почему ты спрашиваешь?» — «Потому, что я никогда тебя не видела с книгой». «А я-то столько лет ночами работала, читала, писала, чтоб не тревожить ребенка, когда дочь спит», — сокрушается сейчас мама. Есть вещи, которых детям лучше не слышать и не знать: ваши споры с мужем, например. Но вот споры отца и матери по поводу прочитанной книги дети должны слышать обязательно. Неважно, что книги они не читали и не понимают существа дела: мама с папой относятся к книге серьезно, они спорят, вон даже поссорились, значит, что-то в этом есть, как бы прочитать? Не отнимайте у ребенка «неподходящую» книжку, пусть он не поймет (мы ведь, положа руку на сердце, тоже не все понимаем в Достоевском), Пусть ваш трехлетний ребенок таскает том из полного собрания сочинений Пушкина — не отнимайте. Меня часто ругают друзья: «Почему ты позволяешь детям потрошить книги? Смотри, что они с ними сделали!» Думаете, мне не жалко книг? Еще как жалко! Прихожу с работы — сидит четырехлетняя Ася и листает громадный альбом Тициана. Но она листает его аккуратно! Уже научилась — на тех бедных книжках, что листала в год, в два. Она уже понимает, что читать книгу — пользуясь современным словечком — престижно. Как старшие дети, как мама — читает (т. е. сама себе рассказывает, что где нарисовано). Есть у меня время — я ей скажу: «Смотри, как красиво нарисовано», нет — по головке поглажу и побегу на кухню. Книга должна быть частью жизни ребенка до того, как он научится читать, тогда и не будет проблем, как приохотить к чтению.

И еще — о телевизоре. Это наш родительский соперник, и серьезный, так и надо к нему относиться. Вот мне соседка жалуется: «Хочу научить детей читать, возьму книжку, читаю им, а они не хотят слушать, уходят». Все-таки не всякая мама читает, как артистка, — вот она и проигрывает в сопоставлении с «ящиком». Да еще тетя Валя с экрана не скажет: «Сиди смирно, не вертись, не ковыряй в носу». Вот и уходят — смотреть глазами, как, наверное, первобытные ребятишки, замерев, смотрели в костер: что-то двигается, что-то пляшет, будто что-то и происходит, что-то неведомое, таинственное. И вот поэтому я считаю, что если книжку можно давать любую, то не всякую передачу можно разрешать смотреть по телевизору. И я уже слышу, как мне возражают: «Так что ж, нам самим и не смотреть совсем телевизор, если ребенок в комнате?» И мне всегда удивительно, что родителей так раздражает сама мысль о том, что чем-то нужно поступиться ради ребенка, в чем-то себе отказать. Ну, не очень это большая жертва — иногда выключить телевизор. Есть семьи, где он всегда работает, — что ж, наверное, можно и так жить. Только тогда требование к ребенку «Читай!» надо снять. Кто-то умеет и любит танцевать — кто-то нет, ну и ничего страшного. Так и без чтения можно прожить, живут же многие. Но если вы хотите, чтоб ребенок был как вы и лучше вас, чтоб чтение было его потребностью всю жизнь, чтоб вы в воспитании сына могли опереться на литературные примеры и он мог бы вас понять — тогда еще и еще раз проанализируйте вашу собственную жизнь, собственные взаимоотношения с книгой, если можете что-то изменить к лучшему — измените.

Более существенным мне кажется подготовить ребенка к той школе, в которой мы учимся всю жизнь, — к работе. Как часто школьный порог воспринимается и детьми, и родителями как жесткая граница между веселой беззаботностью праздника и унылыми буднями труда, как страдают дети от необходимости ежедневно делать то, чего они не умеют, — работать.

В семье, где ребенок растет в окружении одних взрослых, он, как правило, от домашней работы огражден, а в детском саду полностью выключен из семейных забот и трудностей.

В детском саду детей обслуживают люди, которые обязаны это делать, и кроме того, это, как в «Аленьком цветочке», какие-то невидимки. Кто-то привез продукты, кто-то их приготовил: «Садитесь, деточки, кушать!» Кто-то помыл посуду, кто-то — пол.

В такой семье, как наша, дети видят, что ничего не появляется само собой, видят, как я бегу в магазин и прибегаю с сумками (бегом — это в прямом смысле). Мальчишки стараются от двери до кухни дотащить мою поклажу, но это у них не всегда получается — тяжело. Дети — и девочки, и мальчики — постоянно моют посуду, метут пол, вообще помогают мне убирать в доме, стирать мелочи. Они могут подогреть суп, сварить вермишель, поджарить яичницу, заварить чай. Они знают, что их труд необходим: если я буду чистить картошку, то посуда останется немытая, а если я буду мыть посуду, то пол будет неметеный.

Так что они понимают: труд — вещь обязательная. Это не игра в труд, а именно труд, работа, которую за тебя никто не сделает. И есть в ней не только принуждение, но и радость удачи: «Мама, посмотри, как мы убрали!»