Меч ангелов

– Хочу, чтобы вы рассказали мне о колдунье, – сказал я ласково. – Что с вами приключилось? Какую обиду она хотела вам причинить?

Девочка лишь беззвучно заплакала и вжалась в юбки толстухи. Мальчишка тоже прижался к той посильнее.

– Хотела нас испечь, – наконец отозвался он. – Бросить в печь.

– Начнем сначала, – сказал я. – Зачем вы пошли в лес?

– За грибами, – буркнул Йоханн.

– И ягодами, – добавила его сестра.

– С батюшкой.

– И с матушкой.

– И потерялись.

– И ведьма тогда нас нашла.

– Вы знали эту женщину? – глянул я на войта.

– Бродила лезами. Дуда-зюда…

– Где жила?

– А там-от, – махнул рукою. – За ущельем. Далеко.

Ага, я мог бы и не спрашивать, поскольку объяснения эти мало что мне дали. Для селян все или «за лесом» или «перед лесом», а то и – «налево от лугов». Если вообще понятие «налево» хоть что-то им говорило…

– Проведете нас туда завтра, – приказал я и снова повернулся к детям.

– И что случилось потом?

Из нескладного рассказа я сумел узнать, что старуха обещала детям провести их в село, но сперва хотела занести в избу корзину с собранными травами и грибами. Уже в доме накормила детишек, после чего разожгла огонь в огромной печи. А потом связала детей и хотела бросить в печь маленькую Маргариту. Но Йоханн ослабил веревку на руках, ударил колдунью кочергой по голове, освободил сестру, после чего они сбежали в лес, а вслед им неслись проклятия раненой ведьмы.

– И как вы попали в село? – спросил я.

– Я их знашел, – сказал плечистый чернобородый мужчина с бельмом на одном глазу. Выступил на шаг из толпы. – Я – Вольфи Ломидуб, милостивые господа.

– Ты служил, – скорее сказал, чем спросил я.

– Двадцать лет, милостивый господин, – ответил он, покраснев от гордости. – Имперская пехота.

– Молодец, – сказал я громко. – Тогда расскажи мне, что ты видел, Вольфи.

– Я услыхал плач, а потом увидел бегущих деток, – сказал он. – Ну, я их – расспрашивать, а оне – ни бэ, ни мэ; ни слова не выдушить, такими были спуганными. Ну это все, милостивый господин, что я знаю, – он слегка пожал плечами. – Прошу прощения…

– Хорошо доложил, – похвалил я его. – Спас детей, и люди должны быть тебе благодарны. А ты, Йоханн, смелый парень. Немногие рискнули бы схватиться с настоящей ведьмой.

Мальчик поднял глаза и ухмыльнулся щербатой усмешкой.

– Я должен был спасать Маргошу. – Он протянул руку и сжал ладонь сестры.

– Кричала, что другие придут за нами, – выдавила из себя Маргарита. – Так кричала, когда мы убегали…

– Что за другие? – Мой вопрос был едва слышен в шуме, что внезапно охватил остальных.

– Сказала, что их много, что любят мясо таких детей, как мы. – Йоханну удалось перекричать шум.

– Люди, люди! – заверещала толстуха. – Кто ходил к ведьме? – повела взглядом по стоящим вокруг колодца соседям. – Рита, ты заказывала ей отвары, чтобы скотина не пухла!

– Ложь! – закричала Рита – высокая седая женщина, с лицом, будто вырезанным из темной коры. – Проклятая ложь! Это ведь ты, дьявольское семя, ходила для невестки: мы ведь знаем, что та перед всяким ноги расставляет!

Толстуха прыгнула к Рите, целясь ногтями в ее лицо, но Вольфи Ломидуб заступил ей дорогу и одним взмахом обездвижил.

– Тихо, бабы! – рявкнул во весь голос. – Бо как двину – мало не покажется!

Я встал и ударил в ладоши.

– Молчать! – крикнул – и подождал, пока люди утихнут. – Господня милость привела нас в ваше село, – сказал я серьезно, – ибо, как видно, сам сатана кружит вокруг и ищет, кого бы пожрать. – В толпе перепуганно заохали. – Молитесь вместе со мной: «Верую в Господа, Создателя Неба и Земли…»

Первым подхватил мои слова Вольфи, а за ним подтянулись и остальные. Курнос с серьезной физиономией встал на колени в грязь, и следом сразу же начали опускаться на землю простецы. Миг спустя над всеми молящимися селянами возвышался только я один.

– …замученного при Понтии Пилате, распятого, сошедшего с креста, в славе принесшего Меч и Слово своему народу… – продолжил я молитву, с истинной радостью глядя на покорно склоненные спины и головы.

* * *

Из хаты, которую отвел нам войт, выселили ее обитателей – многочисленную семью бедняков. И все же они были рады, поскольку я наделил их несколькими грошиками. По моей просьбе выставили из хаты и трех кабанчиков, что весело рылись у очага. Тем не менее следы – в виде грязи и вони – остались как после хозяев, так и после свиней.

Курнос нагреб себе соломы в угол и развалился там со счастливой физиономией.

– Как дома, ага? – пошутил я.

– Не дует, на голову не каплет… Чего еще нужно? – ответил он.

– Девку б типа… – пробормотал Второй.

– Та толстуха мне, говорю, понравилась, – задумчиво сказал Первый, ковыряясь пальцем в зубах. Он выудил оттуда некую дрянь и теперь внимательно к ней присматривался.

– Ту, с детишками? – скривился я.

– Люблю таких… – задумался он на миг и снова сунул добытый кусок мяса в рот, – …поросявых.

– Сисястых, – добавил его брат.

– С жопой побольше, – подхватил Первый.

– Хватит, – приказал я.