Мечи франков

Но на этом пиру он не был звездой первой величины. От силы второй, ибо сиял над всеми сам главный сеньор осажденного Шартра: Ричард Первый Справедливый, герцог[26] Бургундский, граф Отена, Невера, Осера и еще примерно на пять минут разных титулов. Был герцог немолодым уже, годов этак пятидесяти, суровым мужчиной, вполне способным не только командовать, но и самостоятельно срубить пару-тройку голов.

По левую руку от герцога размещался его сын Рауль, крепкий парень примерно Ререховых годов, явно уродившийся в папу: умный, жесткий и властный. Сразу становилось понятно, что не папенькин сынок, а отдельная боевая единица. Но вторым в списке звезд был все же не он, а еще один французский нобиль граф Эблес де Пуатье.

И все эти звезды, большие и малые, жаждали битвы. Или делали вид, что жаждут, поскольку бурно возмущались, что оная битва откладывается. До прибытия графа Роберта Парижского с полуторатысячным воинством[27].

И тут же, в промежутках между тостами и поглощением пищи, началось крайне интересное обсуждение будущей битвы. С точными данными французских сил: герцога Ричарда, графа Эблеса и прочих, помельче, а также городского войска, в которое входило не только ополчение Шартра, но и личная гвардия епископа Гильерме, составлявшая порядка сотни качественно экипированных кавалеристов и раза в три больше пехоты, но пехоты не абы какой, а профессиональной. Также в качестве ударной силы учитывался Покров Святой Девы Марии, который должен был гарантировать победу христианскому войску.

Но гарантия гарантией, а от подкрепления отказываться тоже нельзя. И не только от войска графа Парижского, но и от мелких разрозненных отрядов, кои привлекла возможность наконец-то отомстить проклятым грабителям-язычникам… Ну и прибрать награбленное, само собой.

Также выяснилось, что французы изрядно преувеличивают численность Бьёрнова воинства, оценив его в пять тысяч бойцов. Оценивали, скорее всего, по числу кораблей, которых у Бьёрна было сотни полторы. В отличие от Сергея, французы не знали, что половина этих кораблей не боевые, а транспортные. Добычу вывозить.

Что же до лагеря викингов, то тут мнения разделились. Например, герцогский сын считал, что защищен лагерь так себе. И надо бы атаковать немедленно, пока северяне не укрепились как следует.

А вот присутствующий здесь же представитель епископа утверждал, что укрепления изрядные и для штурма надо как следует подготовиться. И точно дождаться подкрепления, которое ожидалось примерно через неделю.

Ему возражали, что надолго засиживаться неправильно. Потому как кушать войску будет нечего. За время подготовки осады викинги метлой прошлись по окрестностям, изъяв все, что можно изъять. Включая почти весь скот, который теперь держали рядом с собственным лагерем.

Из вышесказанного Сергей сделал вывод, что Бьёрн-конунг конунгом все же оказался толковым. И, похоже, решил сыграть от обороны.

Франкам это не нравилось. И еще им не нравилось, что викинги в любой момент могут погрузиться на корабли и смыться. Но не всем. Шартрского епископа такой исход вполне устраивал. Да и бургундского герцога тоже. Это, конечно, здорово: перебить такую прорву проклятых язычников, однако положить при этом значительную часть собственного войска никому не улыбалось. Потому что ослабевшего сожрут свои же.

Каких-то полчаса – и военный совет превратился в свару всех со всеми. Включился в нее и пригласивший Сергея аббат.

Благородные франки орали друг на друга, как базарные торговки, а Ричард Бургундский взирал на склоку вполне добродушно, попивая винишко и переговариваясь с соседями.

Похоже, обсуждал план: как сделать так, чтобы перекрыть язычникам путь отступления. Технически это было не очень сложно: речка Эр местами такова, что камнем перебросить можно. Жаль, что Сергей в силу своего удаленного положения не смог услышать подробностей. Даже не сумел понять, предметное ли обсуждение или чисто гипотетическое.

Но в целом крайне интересный пир получился. Информативный. Пусть французы так и не приняли общего плана, но численность противника Сергей теперь представлял неплохо. И качественный состав. Что не было озвучено официально, то выболтали сами военачальники в процессе полемики.

А после пира Сергея забрал к себе в шатер его святость аббат. С целью использовать по назначению. То есть в качестве писаря.

И еще часа два Сергей занимался почти забытым искусством каллиграфии. Не преуспел. Аббату не понравилось. Но поскольку сам он писал еще хуже, вдобавок с грамматикой у графского сынка, ставшего настоятелем, оказалось совсем грустно, то Сергей не был изгнан с позором немедленно (на что втайне надеялся), а получил отсрочку. До возвращения секретаря.

Но не особо расстроился.

Расстроили его Дёрруд с Машегом.

Нет, он, конечно, понимал, что эти двое слабо вписываются в быт французского военного лагеря, но чтобы настолько…