Мечи свою молнию даже в смерть

Пол дрогнул под ногами Заратустрова. Он посмотрел на «окно» и увидел, что в нем исчез мост. И солнце, бьющее в переплетение металла. Все исчезло. Одновременно полковник ощутил запах гари и странное шуршание. Он кинулся к двери. По коридору, по линолеуму, вырываясь с налету из-за угла, несся под ноги быстро набирающий силу мутный поток воды.

* * *

Ровно сто лет назад, костеря на чем свет стоит нечистых на руку торговцев дровами, добрые ново-николаевцы не знали, что причиной мокрых дров, покупаемых в единственном месте – на городском Дровяном базаре, являются ключи подземного озера. Зажатое в карстовой колыбели, это озеро питало речку Каменку да изредка выливалось вверх ключами. Именно оно погубило в январе сорок третьего, ледяной водой сметя почти две сотни пленных немцев-строителей и полсотни вольнонаемных, идею создания оборонного бункера в Западной Сибири. Это озеро начало подмывать железобетонные контрофорсы Оперного и изукрасило трещинами его только что оштукатуренную колоннаду работы талантливого немца Вильгельма Бардта. Именно оно, загнанное в подполье, залитое и законопаченное сверху немыслимым количеством бетона, тоскливо дремало, ожидая пробуждения.

И пробуждение пришло.

Мощный взрыв проломил бетон на уровне четвертого, полностью затопленного подземного этажа. А второй взрыв разнес в пыль кирпичную стену, отделявшую помещения Спецуправления от вентиляционной шахты № 4-бис недостроенного бункера. И огромные массы воды, ревя, хлынули внутрь…

Полковника снесло уже на подходе. Мутная кипящая волна захлестнула его; он едва вынырнул, ухватился за болтающуюся над потоком трубу и с ужасом увидел разгромленный, заполненный дымом зал, рухнувшие экраны, обломки компьютеров, барахтающиеся тела. Из пролома в стене, дышащего гарью, извергались потоки. Мимо пронеслось тело, и оно жутко показало себя – без ноги. В этот момент труба с грохотом обрушилась, и полковника тоже понесло потоком в глубь коридора, как по дну горного ущелья.

…Через час во дворе Речного училища, где скопилось подозрительно большое количество аварийных машин Горводоканала, курили, присев на бетонный куб, два человека: полковник Заратустров в расстегнутой форменной рубахе, в закатанных до колен брюках, и Альмах, всклокоченная, высыхающая, уже без своих туфель и чулок. Оба жадно курили крепкий «Галуаз» из подаренной кем-то красной пачки.

– Два трупа, – хрипло пробормотала Альмах. – Не сгруппировались ребята… Галку жалко, Александр Григорьич. Совсем недавно она к нам пришла. Сынишка остался… Она как раз у стены сидела.

Заратустров мрачно молчал. Он слышал, как ревели помпы, – откачивали воду из помещений. Метрах в тридцати, у трансформаторной будки, служившей для посвященных аварийным входом, снимали мокрые брезентовые костюмы спасатели из МЧС. Они только что, почти под водой, подвели стальную заплату на пролом.

– А в госпитале?

– Пятеро. Воды наглотались…

Она поправила медленно высыхающие волосы – те пахли тиной.

– Какой кошмар!

Заратустров промолчал. Посмотрел, как она держит в дрожащих пальцах сигарету.

– Откачают, Александр Григорьич, – успокаивающе проговорила Альмах. – Я думаю, уже к вечеру откачают. Экраны новые я заказала, наши техники все наладят… Сыровато будет, конечно, сначала.

Внезапно полковник резко ударил ее по руке. Альмах вскрикнула. Сигарета жгла ее пальцы, а она не замечала, и если бы не полковник, то сожгла бы еще сильнее.

Страшными глазами посмотрев сначала на ее пальчики с едва покрасневшим пятнышком ожога, потом – на мокрые босые ноги, Заратустров прохрипел придушенно:

– Сыровато? МЕРТВАЯ ВОДА, ЭЛИНА! МЕРТВАЯ! Вот чего они добивались!

На большом пальце ее голой ступни, с широкой, чуть приплюснутой фалангой и перламутровым ноготком, сияла та самая серебряная звезочка с цепочки. Прилипла к коже… Звездец, как говорится. Ему было ясно: теперь работа Спецуправления парализована на несколько недель. Подземные ключи обладают страшной силой. Они убивают то, с помощью чего сотрудники «Й» вычисляли своих врагов. Все! Замолчат мониторы, будут бессильны биолокаторы… Они теперь на некоторое время глухи, слепы, немы и беспомощны.

Мертвая вода. Она сейчас ТАМ пропитала все. Вот и Альмах потеряла даже ощущения – не чувствует окурка, жгущего пальцы.

Это – катастрофа.

Заратустров обхватил руками стриженую голову, заскреб ее яростно и, не стесняясь женщины, глухо застонал.

Новости