МЕДИАНН №2, 2019

Я в который раз повернулся к притихшей церкви и увидел, что на меня смотрит маска вороны. Она проступала из темноты проема, так же, как и сжимающая трость рука, затянутая в черную перчатку. По роду своей службы я знал «секреты» чумных докторов. Внутри жезла, который служил для соблюдения дистанции с прокаженными, помещался ладан, чтобы… отпугивать нечистую силу.

Глаза доктора прикрывали стеклянные вставки, их в свою очередь скрывали густые тени. Едва заметной капелькой света на невидимой издалека нашейной цепочке блестел поммандер, шкатулочка для ароматических трав.

Я обратил внимание, что наполненный лекарственными травами клюв странно отражает свет — резкими, яркими бликами. «Птичья» часть маски была изготовлена не из черной кожи или ткани. Так отбрасывает свет бронза.

Бронзовый клюв говорил о состоятельности врача… Но что ему надобно здесь? Возле церкви без прихожан? Смертельный риск, которому подвергались доктора, требовал значительных денежных компенсаций…

Мы смотрели друг на друга какое-то время — во всяком случае, я смотрел на чумного доктора.

А потом загадочная фигура — точнее, маска и рука с тростью — скользнула в жирную тень портала. Утонула в темноте.

— Вы видели? — спросил я у своих людей. — Чумной доктор. Там. В церкви.

Никто не видел.

— Проверьте внутри. Я слышал стоны.

— Господин, зачем рисковать понапрасну? — сказала Оже, хирург. — Там даже стены пропитаны ядом…

Я остановил его взмахом руки.

— Проверьте!

Денган и Венсан, два моих лучших солдата, спешились и направились к церкви, то и дело переступая через покойников.

Они вернулись с рассказом о мертвых послушниках и мирянах, устилающих мозаичный пол, о тяжелом смраде разложения, который, казалось, вот-вот выдавит пыльные витражи, глаза…

— Ни одной живой души, — сказал Венсан.

Тогда я послал Оже, который принес странные (но отнюдь не удивившие меня) вести: два послушника были теплыми. Они умерли совсем недавно. Несмотря на жаркую погоду, внутри дома божьего было достаточно прохладно, и тела быстро отдавали тепло камню. Ума не приложу, чего стоило Оже касаться через тонкую перчатку чужой плоти, не моей или свиты, как подразумевали его обязанности, а холодной плоти авиньонских мертвецов. Страх передо мной? Или уважение? Я давно разучился различать эти чувства на лицах собеседников.

Двое несчастных почили под расписанными библейскими сюжетами сводами церкви… возможно, незадолго до моего приказа войти внутрь.

После визита чумного доктора?..

Я тронул поводья, и мы продолжили путь. К Папскому дворцу.

Чтобы услышать о спасителе и убийце из уст епископа.

* * *

Внешне Папский дворец почти не отличался от крепости: высокие стены с узкими оконцами, дюжие стрельчатые арки, широкие бойницы. Внутри же гость попадал под власть настенных украшений, золота, фресок, шпалер.

Дворец складывался из двух зданий: из Старого дворца, работы по которому были закончены шесть лет назад при Бенедикте XII, и незавершенного Нового.

Молодой священник с раболепным выражением лица провел меня до высоких дверей, которые окаймляли два солдата. Внутри зала, вопреки ожиданиям, меня встречал епископ Авиньона.

— Генеральный инквизитор Маланфан! Рад, что вы добрались. Проходите, прошу.

Лицо епископа походило на залежавшуюся на солнце оливу. Он вывалился из кресла, опираясь на посох с утолщением из резного серебра в верхней части, и без энтузиазма пожал мою руку. Взаимно.

Я осмотрел великолепный просторный зал, состоящий из двух совмещенных больших залов. Стены покрывали чудесные фрески Маттео Джованнетти, в углах свалялись тени.

— Вы, видимо, разочарованы, не застав здесь Папы? — спросил епископ.

— Если его пресвятейшество отвлекли важные дела… — Я замолчал. — К чему лукавить. Я ожидал встречи с Папой.

Старый церковный бюрократ нетерпеливо повел посохом. Его словно раздражала скромность повседневной палки, которая, в отличие от богослужебного посоха, не была украшена драгоценными камнями и инкрустациями.

— Время маленьких ожиданий прошло, — сказал епископ, — мы все молимся о великом свершении. Избавлении от кары Божьей, прощении истинно верующих.

— Разумеется.

— Его нет в городе, Маланфан. Вы будете иметь дело только со мной. Присаживайтесь.

Я опустился на запоздало предложенный стул.

— Он отправился в Париж? — спросил я после паузы.

— О нет. — Епископ задумался, взвешивая: делиться или нет, и, если да, то какой частью правды. — Что ж… Наверное, вы должны знать. Столько лет идеальной службы… да… Климент Шестой в своем имении рядом с Валенсией. Его состояние вызывает… хм, некоторые опасения. Он заперся в комнате, постоянно поддерживает огонь.

— Он…

— Боится инфекции. Желая найти причину болезни, перед отъездом приказал вскрывать трупы, пойдя против канонического права. — В водянистых глазах читалось мнение епископа: чушь!

Я скрестил на груди руки.

— Вряд ли это можно назвать излишним. Мы практически ничего не знаем о «черной смерти»…

Епископ яростно ударил кулаком по подлокотнику.

— Она — кара Господня! За похоть и грязь души!

Повисло молчание. Я слабо кивнул, чувствуя себя паршиво, и сказал:

— Реки. В них кидают тела…