Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Сюэ Сянь почувствовал лишь, как нечто прокололо вдруг подушечку пальца, ощущение, как высасывают кровь, было довольно отчётливым, а хрупкая бусина тем временем постепенно разбухла, лишь один глоток — и она стала сразу вдвое больше, чем была изначально.

Следом тем же путём в плоть его тотчас оказалась введена некая жидкость.

Если бы не то, что штуковину это было трудно найти и она была хрупкой, Сюэ Сянь ещё в миг, когда его укололо, приказал бы ей долго жить, но, как назло, вещь эта всё ещё была драгоценной, поэтому Сюэ Сяню только и оставалось, что закатить глаза и с холодным лицом щепотью поднять эту мелочь с пола.

Сюаньминь оглянулся и, увидев, что Сюэ Сянь как раз меряется силами с чем-то в руке, спросил:

— Что ты держишь? Паука?

— М, — отзываясь, Сюэ Сянь одновременно с трудом переместил скользкую бусину из пальцев в ладонь; чтобы та не улизнула благодаря округлому гладкому телу, пришлось пленить её.

Так, поместив в ладонь, он присмотрелся в свете огня и теперь лишь обнаружил, что штучка эта, хрупкая настолько, точно рассыплется от единственного прикосновения, — всё-таки действительно паук; голова и брюшко были в полном наборе, восемь лапок — все на месте, а по бокам ещё и ряд ворсинок, совсем как шипы.

Причина же, почему прежде как он ни смотрел, увидеть не мог, заключалась в том лишь, что окраска и узор паука были почти что один в один с каменным полом; если он лежал недвижно на земле, то пусть бы даже человек рядом всматривался, пока не ослепнет, а всё равно едва ли различил бы, где он.

С момента, как он упал в ладонь Сюэ Сяня, оболочка его, словно выгорая, постепенно поблекла, ещё мгновение — и сольётся с рукой Сюэ Сяня. Такая мощь в обмане всерьёз восхищала.

Сюаньминь в стороне изначально спросил наобум, никак не ожидая, что он в самом деле поймал, и тут же остолбенел на миг. Он подошёл широким шагом и наказал:

— Действительно паук? Осторожнее, ни в коем случае нельзя, чтобы он укусил…

Договаривая, он увидел, что прижатый к ладони палец Сюэ Сяня уже окрасился иссиня-чёрным, что от кончика расползался выше, в мгновение ока добравшись до запястья.

Вид был по-настоящему неприглядным, всю руку точно прокоптили и обожгли на огне да ещё полили овощным соком, она живо напоминала лапу курицы с чёрными костями[243].

Сюэ Сянь увидел краем глаза, что он подошёл, и тотчас невинно и беспомощно поднял лицо, издал деланный смешок:

— Предупреждение чуть-чуть опоздало.

Сюаньминь молчал.

— С-с-с… — невольно втянул воздух Сюэ Сянь.

Услышав, Сюаньминь нахмурился ещё сильнее, собираясь коснуться его руки и забрать кусающуюся ядовитую штуку:

— Больно?

— Да не то, — в выражении Сюэ Сяня проступало чувство, точно он сам не знает, смеяться ему или плакать. Совершенно беспорядочно потирая безымянный палец и мизинец, он уклонился от руки Сюаньминя и сказал: — Эта мелочь очень скользкая, её трудно поймать, не забирай, укусить всё равно уже укусила. Только будь добр, сделай услугу, мне не освободиться, а укушенная рука скоро сведёт меня с ума зудом, помоги мне почесать её, скорее, давай же…

Сюаньминь молчал.

Зуд действительно был делом невыносимым, гораздо нестерпимей боли.

Этот треклятый паучий яд оказался поистине сильным: Сюэ Сяню единственно впрыснули каплю в кончик пальца, и вся его рука уже позеленела, к тому же яд явно распространялся к плечу и шее, если перейдёт ещё и на лицо, вот так красота будет.

Такого рода зуд, что из кровеносных сосудов расходился наружу, приводил к полнейшей растерянности, что делать, сковывал грудь ужасом — кто-либо с чуть более слабой выносливостью, вполне возможно, сейчас уже катался бы по всему полу с льющимися рекой слезами и соплями. Сказать «жизнь хуже смерти» — и то не преувеличение.

Сюэ Сянь хмурился, ноги его ощущались слегка нетвёрдыми, а из-за того, что приходилось терпеть изо всех сил, глаза пылали, став наполняться влагой. Он сделал шаг к Сюаньминю, намереваясь поторопить с помощью, в итоге же когда подошва коснулась пола, он споткнулся, подавшись вперёд, как будто и не ступил по-настоящему.

Едва Сюаньминь увидел, что он не может даже стоять твёрдо, тут же подхватил его на руки, широким шагом подошёл к каменному возвышению и опустил на него. Он попытался заставить Сюэ Сяня, одолеваемого невозможным зудом, разжать руки, но кто же знал, что драконьи когти этого Старейшего расцепить сложнее, чем чьи-либо ещё; поистине, тот паук в ладони был заперт наглухо.

Сюэ Сянь сел на каменном возвышении, спиной прислоняясь к стене, согнутый и не в состоянии распрямиться, и сказал Сюаньминю:

— Срочно — почеши пару раз — руку-руку-руку.

Кровь дракона изначально должна быть способна обезвреживать яды, поэтому большинство ядовитых веществ никак не могли сколько-нибудь сильно повлиять на Сюэ Сяня, самое большее — рана мгновение пожгла бы и распухла либо обернулась бы пурпурно-чёрной, но едва ли не вмиг и зажила бы.