Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Обстановки сейчас было достаточно, чтобы показать, сколько мощный, в конце концов, этот паучий яд от злого духа с Небес. Если даже Сюэ Сянь не вполне мог стерпеть, то ещё труднее представить, какой несчастный вид был бы у обычного человека, окажись он отравленным.

Сюаньминь, разумеется, не мог на самом деле безо всяких опасений взять и поскрести, потому что действие некоторых ядов становилось тем невыносимей, чем больше чесали. Он увидел, что иссиня-чёрный разлился до надключичной ямки Сюэ Сяня, вынул два бумажных талисмана и, немедленно порезав палец, зачертил на одном из них движениями свободными, как полёт дракона.

Он прихлопнул смоченный кровью талисман к боковой части шеи Сюэ Сяня, и непрерывно распространяющийся чернильный цвет тут же остановился перед ним.

Другой он отправил на тыльную сторону лапы Сюэ Сяня, что походила на лапу чёрной курицы, а после легко сжал подбородок Сюэ Сяня, побуждая его чуть склонить лицо влево. От такого движения линия мышц, идущих от шеи к плечу, натянулась прямо.

Сюаньминь опустил взгляд, немного раскрыл правую полу одежд Сюэ Сяня и, сложив вместе средний и указательный пальцы, чуть приостановился и наконец всё же поместил их на кожу в месте выемки между ключицами Сюэ Сяня. Отмерив расстояние указательным пальцем, он нажал большим на точку немного ниже ключицы, а затем снял медные монеты — он одновременно обводил края монет и вводил поток силы в кожу.

Склоняя голову набок, Сюэ Сянь тихо выдохнул.

Казалось, вместе с тем, как сила подавалась через акупунктурную точку, по меридианам медленно растекался родник, разглаживая каждый участок плоти, из-за отравления пылающей огнём и словно пронизываемой молниями. Зуд, от которого хотелось разодрать сердце и расчесать лёгкие, наполовину ушёл, оставшуюся же половину постепенно погасила драконья кровь, и понемногу всё исчезло.

Сюэ Сянь лениво оперся о стену и, пока Сюаньминь становился ровно, потёрся о руку Сюаньминя тыльной стороной своей, в которой ещё оставались последние капли желания почесаться, потом убрал руку и, указав подбородком на стену рядом, спросил:

— Ты долго смотрел, разглядел что-то дельное? Эта штука у меня в руках и есть легендарный паук единой жизни?

Раз уже укушенный этим круглым пауком, он, конечно, выучил урок и изменил угол, под которым сжимал его, позволяя Сюаньминю взглянуть на мелочь в ладонях.

Однако на этот раз паук снова изменился в сравнении с прежним: окрас его всё так же был поблёкшим почти до одного цвета с кожей Сюэ Сяня, но на круглом брюшке прибавилась кровавая линия.

Сюаньминь нахмурился и, посмотрев на Сюэ Сяня с серьёзным видом, сказал:

— Он выпил твоей крови?

Сюэ Сянь потёр руку и произнёс сухо:

— Когда он укусил меня, то выпил моей крови, а затем изрыгнул мне ядовитого сока. В этикете ценится взаимность.

Сюаньминь молчал.

— Там вверху действительно говорится о пауке единой жизни? — Сюэ Сянь указал губами каменную стену, сплошь исписанную знаками, и спросил: — Что в итоге сказано? Откуда выбралась эта штуковина, почему мы раньше не могли найти? И почему появилась кровавая линия, неужели сразу и объединила жизни?

Он задал целый ряд вопросов, затем прервался и наконец добавил ещё один, что мгновение прокручивал в уме:

— Распознать эти символы очень трудно, я прожил столько лет, но ещё никогда не встречал таких, ты… как же ты их понял?

Глава 83: Пауки мать и сын (2)

Остолбенев, Сюаньминь произнёс:

— Ты никогда не встречал?

Услышав такие его слова, Сюэ Сянь тоже удивился:

— Неужели это всё же распространённый вид письма? Я действительно никогда не видел, вероятно, его создали отдельные люди. Как бы это сказать? Слишком… по-старинному просто и безыскусно.

Сюаньминь, услышав, чуть потемнел лицом, словно вспоминая что-то, мгновение спустя он поднял голову, глядя на символы, и заговорил:

— Я понимаю эти знаки, как будто с малых лет учил их один за другим, но не могу вспомнить, кто когда-то обучал им.

Кто-то обучал?

Сюэ Сяню пришла на ум картина, что он некогда видел в воспоминаниях Сюаньминя. Тогда угол зрения Сюаньминя был довольно низким, само воспоминание к тому же — слишком смутным, было видно лишь почти касающийся пола подол одежд человека напротив; Сюаньминь тогда произнёс что-то — совсем простое, только два-три слога, похоже на некое обращение.

Если подумать сейчас, возможно, то было… «наставник»?

На мгновение Сюэ Сянь даже почувствовал себя странно. Потому что нравом и привычками, что обычно проявлял, Сюаньминь вовсе не напоминал человека, имеющего слишком много связей и сношений с другими, а вот образ одиночки, обитающего в залитом ядовитым туманом бамбуковом домике, соответствовал его поведению от начала и до конца куда больше.