Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

В конце концов гоши, всё так же сидя, после оцепенения вдруг легчайше качнул головой и чуть улыбнулся, словно насмехаясь.

У Сюаньминя представления о нём были смутными, у него же, однако, нет; как-никак, это он когда-то отыскал и забрал Сюаньминя обратно, из ребёнка воспитал взрослого.

По меньшей мере, внешность Сюаньминя во времена детства и юношества он помнил совершенно ясно; даже в годы, когда Сюаньминь сменил его, став гоши, ему тоже случалось видеть наружность Сюаньминя.

Имя «Тундэн», передаваясь до сегодняшнего дня, уже принадлежало четверым людям; или, можно сказать, троим. Так называемый гоши на самом деле всегда менялся, и внешность этих людей тоже отнюдь не была совсем одинаковой; облик их был несколько схож только из-за намеренного воздействия заклинаниями и зельями в детстве, вот и всё.

Большую часть времени гоши носил маску, поэтому людей, кому удалось увидеть его истинный облик, можно было сосчитать на пальцах; к тому же раз увидишь сегодня, а следующий раз — наверняка уже многие годы спустя, и лёгкие изменения посторонние сочтут делом обычным. Более того, очень мало кто осмеливался неприкрыто рассматривать лицо гоши, особенно долго; даже когда он носил маску, все эти люди слегка опускали взгляд, не смея смотреть прямо.

Вдобавок образ жизни последовательно занимавших пост гоши, равно как и характер в целом были крайне близки, вплоть до того, что обычному человеку было очень трудно обнаружить разницу.

Единственное, к чему им требовалось быть внимательными, — переходный период, когда двое исполняли обязанности гоши, сменяя друг друга. Поскольку в то время гоши-предшественник был уже немного в возрасте, а преемник — как раз в расцвете юности. Поэтому с момента, как один достигал среднего возраста, когда показывались перед народом, они начинали несколько преображать себя, используя восковый клей и маски из человеческой кожи. И когда облик Сюаньминя ещё нёс в себе дух юности, им равно требовалось, прибегая ко всевозможным способам подобного рода, сводить разницу между двумя гоши к наименьшей.

Вначале юный Сюаньминь, почитая наставника, уподоблял свой облик его. Впоследствии, когда Сюаньминь встал во главе, направление переменилось и уже он изыскивал возможности сделать себя похожим на Сюаньминя.

Ещё позднее слишком многое произошло между ними, отчего маски более не снимались, и теперь, встретившись взглядами, они обнаружили внезапно, что даже истинные черты друг друга были им несколько незнакомы; вот уж в самом деле — нелепо до крайности…

Взгляд Сюаньминя наконец опустился — всё так же безмолвно и холодно — и упал на капли крови на подбородке гоши — предзнаменование, что благополучие и добродетели сотни людей устремлялись в его собственное тело, требовалось лишь, чтобы все эти кровавые пятна слились в конечном счёте в точке Мингуна, и построение завершится успехом. И это построение к тому же было вплотную связано с построением «Средь рек и гор погребённые кости»; если завершить это, то и «Средь рек и гор погребённые кости», пожалуй, будет уже не изменить.

Когда гоши прерывал чтение канонов прежде, капли крови ещё прекращали двигаться, теперь же, поднявшись на лицо, капли будто ожили — даже если гоши не продолжал больше читать, они всё так же постепенно продвигались вверх.

Сюаньминь приподнял подол одеяний, тотчас принимаясь за дело, и гоши тоже не сидел в ожидании смерти — вместе с накрывающим его сверху колоколом он поднялся резким прыжком!

В момент противостояния круглое построение ожесточённо задрожало, а громадная волна хлынула яростно вверх и понеслась к горе Цзянсун, укрывая собой весь чёрный каменный берег.

Миг — земля содрогнулась, и сотряслись горы, и пришли в движение реки.

Но Сюаньминь, впрочем, не мог сразу завладеть преимуществом; на его медных монетах всё ещё оставалась одна не снятая печать, к тому же неизвестно отчего среди схватки и он, и гоши — оба ощущали странную связь — но вовсе не связь, позволяющую постичь мысли и желания, как с Сюэ Сянем, а такую, из-за которой что за движение ни обрушивалось бы на противника, результат его, казалось, всегда сокращался.

Более того, во время борьбы ему приходилось вдобавок постоянно сдерживать всё прочее вокруг, чтобы реки не опрокинулись, затопив мир до самого горизонта.

Разумеется, гоши равным образом не мог ничего с ним сделать. Вплоть до того, что двое стояли друг против друга, вкладывая все силы, однако от начала и до конца в положении их не было разницы.

Медные монеты в руках Сюаньминя нагревались всё больше, та, на которой оставалась не снятая печать, непрестанно гудела, горячая настолько, что почти обжигала. Казалось, ещё один удар — и расплавится вовсе.

Капли крови на гоши уже миновали губной желобок и передвигались неровно в направлении глаз. Сколь бы выделяющейся из толпы ни была его внешность, и она не могла справиться с подобным отпечатком тьмы, всё лицо его выглядело странно и страшно.