Медвежья берлога (СИ)

Люциан лежал, прижавшись щекой к полу, когда пришёл Венцеслав и начал водить ваткой с нашатырём перед его носом. Сейчас не было сомнений в том, что Моргенштерн проснётся. Не допускалось мысли о смерти. Не сегодня. Не сейчас. Раух собирался переупрямить смерть. Если бы борьба с ней была бы поединком на ринге, мужчина повалил бы её на лопатки в любом случае.

Венцеслав облегчённо вздохнул, когда мужчина осоловело заморгал, и поднял Люциана, обратно прислонил к стене. Моргенштерн не чувствовал боли, но смотреть на то, как Венцеслав зашивает ему раны, не хотел. Как вонзает иглу в кожу и соединяет края. Руки Рауха немного тряслись. Это повергло Люциана в шок, ненадолго отрезвивший его, и тогда боль стала ввинчиваться в мозг. Моргенштерн начал дёргаться и кричать, пытаться уйти, но Венцеслав мёртвой хваткой взял его за руку.

— Сиди тихо, — грубо произнёс Раух голосом, отметающим всё желание протестовать. — Или я тебя добью, — хотя на самом деле никогда бы этого не сделал.

Люциан сглотнул и закивал, всё ещё отчетливо чувствуя запах нашатырного спирта. Боль заставляла застыть во времени. Словно в предплечья загоняли тысячи стеклянных игл и ломали их, а они резали и резали плоть. Моргенштерн тихо скулил от боли, жалея, что руки не онемели настолько, чтобы потерять чувствительность. Венцеслав был полностью поглощён процессом, абсолютно сосредоточенный. У него в кармане звонил мобильный телефон, но он игнорировал. Кто-то стучал в дверь, но они будто не слышали этого. Соседи снизу двигали шкафы. Соседи сбоку били чем-то по стенам. Соседи сверху кричали друг на друга.

Среди этого хаоса Венцеслав будто создавал вокруг себя ауру мертвенного спокойствия и хладнокровия. Они оба словно были под куполом. Вероятно, поэтому его не пугал страшный вид царапин. Его не тошнило, как Люциана. Раух работал на желании хорошенько потом всыпать Моргенштерну, может, даже выпороть его ремнём с армейской пряжкой.

Движения пальцев Рауха были быстрыми и ловкими. Не прошло и десяти минут, как раны были зашиты. Тогда Венцеслав начал мазать их и забинтовывать предплечья. Люциан сидел и разглядывал сильные руки Рауха. Сейчас они казались такими приятными и даже мягкими, несмотря на засохшую кровь.

— Почему?

Вопрос запутал мысли Люциана, и он непонятливо посмотрел на Рауха.

— Почему ты это сделал? — повторил вопрос Венцеслав, сверля Люциана взглядом.

— Была причина…

— Надеюсь, причиной был внезапный приступ слабоумия.

Моргенштерн тихо хмыкнул, не обижаясь. Всё-таки не каждый день Раух зашивал кого-то. Было видно, что Венцеслав был немного напуган. И прятал это за злостью.

Люциан накрыл ладонями щёки Рауха.

— Я знаю, что ты испугался. Мне тоже страшно. До сих пор.

Венцеслав мрачно посмотрел на мужчину.

— Ещё мгновение, и мне бы пришлось составлять список гостей на похороны.

— А это худшая работа для мизантропа типа тебя, — Люциан гладил мужчину по лицу, вдруг чувствуя себя очень сонным. — Я знаю… Знаешь, я почему-то так хочу спать…

Раух вздохнул, всё ещё с жалостью глядя на Моргенштерна, после чего взял его на руки положил на кровать. Люциан настолько глубоко провалился в сон так резко, что даже не стал цепляться за одежду, чтобы задержать Венцеслава. Тот, в свою очередь, усмехнулся, и поцеловал мужчину в лоб. В конце концов, сейчас с него взятки гладки.

Венцеслав вышел из комнаты с отчётливым желанием опустошить полбутылки виски. Мужчина прошёл в гостиную и достал из серванта бутылку, стакан. Прошёл до мягкого кресла и, с удовольствием отметив его мягкость, откинул голову, поначалу прокручивая всё произошедшее. Руки тряслись сильнее. Реальность казалась безумным вымыслом. Действительно, ещё мгновение, и пришлось бы подбирать слова, чтобы сообщать всем о смерти Люциана. Какая-нибудь лишняя секунда в пробке или в очереди в магазине, и ты приходишь домой на уже хладный труп. Стоишь, как дурак, с продуктовой сумкой в руках, и чувствуешь себя так, будто на тебя упала крыша собственного дома. Молоко из разбитой бутылки растекается по коридору, смешиваясь с грязью от ботинок.

Венцеслав потёр виски и вскоре налил себе виски, некоторое время поначалу наслаждаясь лишь запахом. Ему вспомнилось, как в далёком уже прошлом, лет двадцать назад, приходилось срочно становится врачом, служа в армии. Штатных врачей сильно не хватало, и их делали наспех из обычных солдат. Раух наивно полагал, что весь этот кошмар с опухшими трупами, отмирающими конечностями и гниющими ранами остался там, в знойной пустыне, куда его призвали. В данный момент он был благодарен судьбе, что обладал необходимыми знаниями. Не пойди он тогда в армию — пожинал бы плоды собственной трусости. А сейчас, как тогда — просто стиснуть зубы и заставить себя смотреть на то, что делают руки. А потом топить воспоминания в алкоголе, действительно ощущая облегчение. Долго так не проживёшь, но кого это волнует. Из Люциана тоже хреновый долгожитель.