Механический принц

— Я знаю, что люди называют меня странным. Эксцентричным. Даже сумасшедшим. И так далее. Я никогда не обращал на это внимания. Но для тебя, таким образом, я был слишком слабовольным… Ты вообще меня любишь?

— Конечно же, я люблю тебя! — крикнула Шарлотта. — Это никогда не было под вопросом.

— Разве? Ты думаешь, я не слышал, что говорят люди? Они говорят обо мне, как будто меня там нет, как будто я кто-то вроде полоумного. Я слышал, как Бенедикт Лайтвуд говорил бесчисленное количество раз, что ты вышла за меня замуж только для того, чтобы смочь претендовать на управление Институтом….

Теперь настал черёд Шарлотты злиться.

— И ты осуждаешь меня за то, что я думала, что ты слабовольный! Генри, я бы никогда не вышла за тебя замуж по это причине, никогда в жизни. Я сдала бы Институт мгновением раньше, чем я сдалась бы.

Генри уставился на нее, его светло-карие глаза расширились, его рыжие волосы топорщились, как будто он так много раз безумно пробегал по ним руками, что вызывало опасения, как бы он не выдрал их клочьями.

— Прежде чем ты сделаешь что?

— Прежде, чем я признаю тебя безнадежным, — сказала она. — Ты разве не знаешь этого?

И больше она не успела сказать ничего, потому что Генри обнял и поцеловал ее. Поцеловал ее так, что она больше не чувствовала себя невзрачной и не могла думать о своих волосах или пятне чернил на ее платье или вообще о чем-нибудь, кроме Генри, которого она всегда любила. У нее навернулись слезы на глаза и побежали по щекам, а тогда он отстранился, удивленно дотронувшись до ее мокрого лица.

— Не может быть, — сказал он. — Ты тоже меня любишь, Лотти?

— Конечно же, люблю. Я вышла за тебя замуж не для того, чтобы с кем-то управлять Институтом, Генри. Я вышла за тебя замуж, потому что… потому что я знала, что не буду возражать против всей сложности управления этим местом или того, что Конклав плохо относится ко мне, если бы я знала, что твое лицо будет последним, что я буду видеть, засыпая каждую ночь. — Она легонько ударила его по плечу. — Генри, мы женаты в течение многих лет. Что ты думал, я испытываю по отношению к тебе?

Он пожал своими худыми плечами и поцеловал ее макушку.

— Я думал, что ты полюбишь меня, — сказал он хрипло. — Я думал, что ты сможешь полюбить меня со временем.

— Вот, что я думала о тебе, — сказала она удивленно. — Разве могут быть оба такими глупыми?

— Я не удивлен в отношении себя, — сказал Генри. — Но, Шарлотта, честно, ты-то должна была это распознать.

Она подавила смех.

— Генри, — она сжала его руку. — Есть кое-что еще, что я должна сказать тебе, что-то очень важное…

Дверь в гостиную с шумом распахнулась.

Это был Уилл.

Генри и Шарлотта отдалились друг от друга и уставились на него. Он выглядел взволнованным… бледным, с темными кругами под глазами… но была какая-то ясность в его лице, которую Шарлотта никогда не видела, какой-то блеск в глазах. Она подготовилась к саркастической ремарке или холодному замечанию, но вместо этого он просто счастливо улыбнулся им.

— Генри, Шарлотта, — произнес он. — Вы не видели Тессу?

— Она, скорее всего в своей комнате, — сказала Шарлотта озадаченно. — Уилл, что-то случилось? Тебе разве не следует сейчас отдыхать? После травмы ты истощен…

Уилл отмахнулся.

— Ваше замечательное иратце сделало свою работу. Мне не нужен отдых. Я только хочу увидеть Тессу и спросить ее… — Он прервался, уставившись на письмо на столе Шарлотты. Несколькими шагами своих длинных ног он достиг стола и схватил его, прочитал с тем же встревоженным видом, что и Генри ранее. — Шарлотта… нет, ты не можешь отказаться от Института!

— Конклав найдет тебе другое место, чтобы жить, — сказала Шарлотта. — Или ты можешь остаться здесь, пока тебе не исполнится восемнадцать, хотя Лайтвуды…

— Я не хочу жить без тебя и Генри. Ради чего мне здесь оставаться? Обстановка? — Уилл тряс листком бумаги до тех пор, пока она не затрещала. — Я даже буду чертовски скучать по Джессамин… Ну, немного. А Лайтвуды уволят всех наших слуг и заменят их своими. Шарлотта, ты не можешь дать этому случиться. Это наш дом. Дом Джема, дом Софи.

Шарлотта изумленно уставилась на него.

— Уилл, ты уверен, что у тебя нет температуры?

— Шарлотта. — Уилл шлепнул бумагу обратно на стол. — Я запрещаю тебе уходить в отставку. Понимаешь, за все эти годы ты столько сделала для меня, как если бы я был твоим кровным родственником, и я никогда не говорил тебе, как я благодарен. Это также относиться и к тебе, Генри. Я благодарен, и из-за этого я не позволю тебе совершить ошибку.

— Уилл, — сказала Шарлотта. — Все кончено. У нас есть всего три дня, чтобы найти Мортмена, и мы не сможем это сделать. У нас просто нет времени.