Механический принц

— Она прожила всего лишь десять лет или около того, — сказал Габриэль. — Судя по всему, она никогда не была очень здоровой, и когда они впервые сделали ей отметку… Ну, она, должно быть, неправильно подготовлена. Она сошла с ума, превратилась в Отрекшуюся и умерла. Это потрясение убило старую жену Старкуэзера, и заставило его детей поспешно отправиться в Идрис. Не будет особых проблем, заменить его Шарлоттой. Консул должен понимать, что он никуда не годиться — слишком уж он старомоден.

Тесса недоверчиво посмотрела на Габриэля. Его голос сохранял холодное безразличие, когда он рассказывал историю Старкуэзера, как будто это была обычная сказка. И она… она не хотела жалеть старика с хитрыми глазами и кровавой комнатой, наполненной останками мертвой Нечисти, но она не могла ничего поделать с собой. Она выбросила Алоизиуса Старкуэзера из головы.

— Шарлотта управляет этим Институтом, — сказала она. — И твой отец не отнимет его у нее.

— Она заслуживает того, чтобы его отняли у нее.

Уилл подбросил яблоко в воздух и в это же время вытащил нож из-за ремня и кинул его. Нож и яблоко пересекли комнату вместе и каким-то образом воткнулись в стену как раз рядом с головой Габриэля, нож прошел точно через центр яблока и воткнулся в дерево.

— Скажешь это снова, — сказал Уилл, — и я подобью тебе глаз.

Лицо Габриэля пришло в движение.

— Я без понятия, о чем ты говоришь.

Гидеон сделал шаг вперед, предупреждая всем своим видом.

— Габриэль…

Но брат проигнорировал его.

— Ты даже не знаешь, что отец твоей драгоценной Шарлотты сделал с моим, не так ли? Я сам это узнал только несколько дней назад. Мой отец, наконец-то, сломался и рассказал нам. До тех пор он защищал Фэирчайлдов.

— Твой отец? — Тон Уилла был недоверчивым. — Защищал Фэирчайлдов?

— Он так же защищал нас. — Слова Габриэля падали, спотыкаясь друг о друга. — Брат моей матери, мой дядя Сайлас, был одним из ближайших друзей Грэнвиля Фэирчайлда. Затем дядя Сайлас нарушил Закон, мелочь, незначительное нарушение, и Фэирчайлд узнал об этом. Все, что его заботило это Закон, а не дружба и не преданность. Он отправился прямо в Конклав. — Голос Габриэля повысился. — Мой дядя совершил самоубийство из-за позора, и моя мать умерла из-за скорби. Фэирчайлдам было наплевать на всех, кроме самих себя и закона!

Некоторое время в комнате царила тишина, даже Уилл был безмолвным и выглядел совершенно опешившем. Тесса была первой, кто, наконец, заговорил:

— Но это ошибка отца Шарлотты. Не Шарлотты.

Габриэль был белым от ярости, его зеленые глаза выделялись на бледной коже.

— Ты не понимаешь, — сказал он злобно. — Ты не Сумеречный охотник. У нас есть чертова гордость. Семейная гордость. Грэнвиль Фэирчайлд хотел, чтобы Институтом управляла его дочь, и Консул позволил этому случиться. Даром что Фэирчайлд мертв, мы по-прежнему не можем отнять Институт у него. Его ненавидели… так ненавидели, что никто бы не женился на Шарлотте, если бы он не заплатил Бранвеллам, чтобы передать управление Генри. Все знают это. Все знают, что он не любит ее на самом деле.

Как он мог… Раздался звук удара, как выстрел, и Габриэль замолчал. Софи ударила его по лицу. Его бледная кожа уже начала краснеть. Софи уставилась на него, тяжело дыша, с недоверчивым выражением лица, как будто она не могла поверить, что она сделала. Руки Габриэля сжались в кулаки, но он не двигался.

Тесса знала, что он и не смог бы. Он не смог бы ударить девушку, девушку, которая даже не Сумеречный охотник или Нечисть, а всего лишь примитивная. Он посмотрел на брата, но Гидеон, встретил его взгляд невыразительно и медленно покачал головой. Со сдавленным звуком Габриэль повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

— Софи! — воскликнула Тесса, подходя к ней. — Ты как?

Но Софи с тревогой смотрела на Гидеона.

— Мне так жаль, сэр, — сказала она. — Мне нет оправдания… Я потеряла голову и я…

— Это был хороший удар, — сказал Гидеон спокойно. — Я вижу, что ты уделяла внимания тренировкам.

Уилл сидел на скамье, его голубые глаза были оживленными и любопытными.

— Это правда? — спросил он. — Эта история, которую только что рассказал нам Габриэль.

Гидеон пожал плечами.

— Габриэль преклоняется перед нашим отцом, — сказал он. — Все, что говорил Бенедикт, это как заявление свыше. Я знал, что мой дядя покончил жизнь самоубийством, но не знал обстоятельства до того дня, когда мы впервые вернулись с вашей тренировки. Отец спросил нас, как нам показалось, как Институт управляется, и я сказал ему, что он, кажется, в хорошем состоянии, не отличается от Института в Мадриде. В сущности, я сказал ему, что не увидел никаких доказательств, что Шарлотта делает свою работу небрежно. Тогда-то он рассказал нам эту историю.

— Если ты не возражаешь, я спрошу, — сказала Тесса, — что такого сделал твой дядя?