Мехасфера: Ковчег

Когда пришла пора вновь разделиться на два отряда, Пуно захотел остаться на корабле с Лимой, чтобы не разлучаться больше никогда, но Альфа деликатно им отказал. Ничего личного, но оставлять инков с четырьмя тоннами семян на корабле, а самим уходить за новой партией в «Ковчег» было для марсиан слишком опасно. Их просто могли бросить в краю вечного холода, ведь уже имеющихся на судне запасов краснокожим хватит на несколько поколений. Чтобы исключить любой риск, Альфа сам остался на корабле с Лимой, а Чарли, Эхо и Пуно отправились за новой партией.

Полковник орудовал подъемным краном, а девушка держала тросы и направляла груз ровно в ахтерлюк. Время не просто поджимало, а закончилось давным-давно, и только слепая человеческая надежда толкала отряд вперед. Так выживали их предки последний миллиард лет — не сдаваясь и не останавливаясь ни перед чем, даже перед очевидным поражением. В девяносто девяти случаях из ста предки погибали, но иногда кому-то везло. Каждый раз выживал какой-нибудь долбанутый на голову безумец, упрямо идущий к цели. Еще и еще, триллион раз подряд. Неудивительно, что теперь в каждом человеке бушевал этот вскормленный эволюцией убойный заряд уверенности в успехе. Он-то и двигал отряд вперед.

За три рейса все необходимые семена доставили в порт. Эхо прикинул осадку судна, объем трюма и вес тягача, чтобы увезти максимум возможного.

— А что станет с «Ковчегом»? — Пуно обернулся на ставшую ему родной темноту, где под защитой мифов покоилась реально существующая гора.

— Закроем, — рассудил Альфа. — Мы забрали процентов двадцать. И одна линия до сих пор производит еду. Пусть еще постоит.

Пока оставшиеся мешки погружали на судно, Эхо и Чарли вернулись в недра горы, прибрались там немного, закрыли двери, активировали защиту с задержкой, чтобы успеть закрыть главный вход. Попутно они взяли еще еды. Девать ее было уже некуда, но пережившие смертельный голод люди вновь и вновь запасались излишками, как хомяки. Они нашли армейские сумки на аэродроме и наполнили их до предела. Корабельная рубка тоже ломилась от жестяных банок, и даже бардачок тягача распухал от запасов.

— Так, теперь погружаем машину, — приказал Альфа, когда Эхо и Чарли вернулись.

Лима и Пуно не ожидали, что тяжеловесный транспорт поплывет с ними.

— Без транспорта нам не доставить семена к ракете, — объяснил Эхо.

Осадка рыбацкого судна уже колебалась на уровне ватерлинии, и стало очевидно, что вместе с грузовиком оно опустится на предельно возможный уровень.

— Надеюсь, с плавучестью у этой пташки все хорошо, — хмурился Чарли.

Тягач зацепили судовым краном и очень медленно, чтобы не перевернуть корабль, стали перемещать на расчищенный участок на носу. Трюм тянулся под всей нижней палубой, но из-за особенностей конструкции основной его объем находился ближе к корме, поэтому транспорт закрепили спереди. Судно равномерно осело почти до самых шпигатов. Волны начали забрызгивать верхнюю палубу.

— Выбрасывайте все лишнее, — покачал головой полковник.

После долгого и безуспешного торга со своей жадностью пришлось оставить на берегу сто банок консервов, отсоединить лишние детали от корабля и даже избавиться от цистерны с водой. Ее недельный запас распределили по мелким емкостям и выбросили все лишнее за борт. Ватерлиния поднялась на несколько сантиметров, и мелкие прибрежные волны больше не доставали до палубы. Оставался вопрос с океанскими штормами, но отряд понадеялся на удачу и решил действовать по обстоятельствам.

— Если что, выбросим пару мешков с семенами, — допустил Альфа.

— Нам и так повезло, — рассуждал Эхо. — Вместо десяти человек нас всего пять да еще без экзоскелетов. Лишние полтонны семян.

— Лишних семян не бывает, — возразил полковник. — Чем больше их будет, тем лучше. Каждый килограмм спасет нескольких человек на Марсе. Печально, конечно, из-за наших погибших, но своей жертвой они спасут много жизней.

Корабль отплыл из мрачного порта Шпицбергена и лег на курс до Архангельска. Члены группы вновь оказались один на один с ночным океаном, желавшим затопить их судно. Эхо задумался о последних словах полковника. Дополнительные семена вместо погибших людей, тысячи спасенных жизней. Это наводило на мысли — очевидные, но от того еще более устрашающие. Сержант все чаще смотрел в глаза командира и ловил его ответный проницательный взгляд. «Я понимаю, что ты все понял, — безмолвно отвечал он. — Но мы все в одной лодке. Просто держись меня и ничего не бойся».

Обратный путь занял больше времени, чем вояж на Шпицберген. Как-будто какая-то высшая сила решила усложнить путникам жизнь и загодя, сотни миллионов лет назад, изваяла континент именно такой формы. Все ради лишнего дня пути и, как следствие, страшных переживаний из-за критической нехватки времени. Один чертов день теперь имел ключевое значение и губил миллионы жизней.