Мемуары дьявола

«Мое присутствие ничуть не помешало бы моему брату Жерару совершать ночные набеги на земли Мализов, похищать девушек и скот вассалов: ибо именно это навлекло опасность».

«Откуда вы взяли всю эту ложь?» — раздраженно вскричал старик.

«Из жалобы господ Мализов, дошедшей до короля Филиппа-Августа»{435}.

«Вы верите жалобам наших врагов?»

«Перед самим королем я заявил им, что они лгут, но перед вами, отец, я признаю, что они правы».

«Так вы явились сюда, чтобы поддержать их?»

«Я пришел, чтобы сражаться с ними, и они не тронут ни одного камня в этом замке, пока я буду перед его стенами».

«Хорошо. — Гуго горько и удовлетворенно усмехнулся. — Но, — заговорил он снова, пристально следя за впечатлением, которое производят его вопросы, — вот уже четыре года, как вы покинули этот замок, чем вы занимались, что не нашли времени, чтобы навестить нас?»

«Я был в Аквитании{436}, я сражался за дело благородных гасконцев против Ричарда Львиное Сердце{437}. Я трижды сходился с ним в бою, и трижды наши копья ломались одно о другое, ни я не согнулся ни на мизинец, ни он не отступил ни на пядь».

«Это я знаю, но вы же не все время оставались в Аквитании?»

«Год спустя я был перед Руаном с королем Генрихом Седьмым{438}, и я дважды преодолел городские стены с помощью одной только шпаги».

«Это я тоже знаю, но куда вы отправились потом?»

«Я был в Берри{439} в тот момент, когда король Англии, Генрих Второй{440}, завладел им с помощью предательства, и я сражался с ним».

«Знаю, вы пробились с вашим знаменем дальше всех в ряды врагов. Но после того, как вы покинули Берри, что с вами стало?»

Лионель покраснел и смутился. Его мать насторожило молчание сына, и знаком она велела ему отвечать. Лионель, с трудом преодолевая смущение, отвечал:

«Полгода назад я приехал в Арль, где присутствовал на коронации императора Фридриха Барбароссы»{441}.

«Полгода назад! — сказал Гуго. — А полтора года назад где вы были?»

«Тогда я, возможно, несколько забыл о воинском долге, — отвечал Лионель, — я был рядом с Генрихом Коротким Плащом{442} в играх и турнирах, которые он устраивал в Париже и во всей Галлии».

«А! — Гуго еще внимательнее вгляделся в Лионеля. — Вы следовали за ним в играх, которые так нравятся прекрасным дамам!»

Затем он добавил голосом, в котором слышалась плохо скрываемая ярость:

«И в Париже у вас не было никакого приключения, достойного того, чтобы поведать о нем отцу?»

«Никакого!» — Лионель бросил взгляд на мать.

«Никакого?» — Старик встал.

Лионель опустил глаза, а старик вышел, тяжело волоча ноги, заявив на прощание:

«С меня довольно!»

Так встретились отец и сын после четырехлетней разлуки. Лионель и его мать остались одни.

В этот момент Дьявол прервал свой рассказ и обратился к поэту:

— Вы понимаете, что я только обрисовываю основные линии сцены, но, чтобы она имела эффект в театре, в добротно скроенной драме{443}, надо будет придать ей иной вид:

О т е ц. Где вы были полтора года назад?

С ы н. Четыре года назад я был в Аквитании, я делал то-то, то-то и то-то и т. д.

И здесь красивая тирада, описание битв, затем:

О т е ц. Где вы были полтора года назад?

С ы н. Три года назад я был в Нормандии, я делал то, я делал это.

И еще одна красивая тирада со всеми деталями осады того времени, затем снова:

О т е ц. Где вы были полтора года назад?

С ы н. Два года назад я был в Провансе, я делал то-то и то-то и т. д.

Третья красивая тирада о конных состязаниях и любовных похождениях, в общем, весь возможный исторический колорит, и наконец:

О т е ц. Но где же вы были полтора года назад?

С ы н. Год назад я был в Пикардии, где я…

Здесь отец, как вы понимаете, прерывает его и говорит: «С меня довольно». С публики тоже, поскольку публика понимает, что восемнадцать месяцев назад произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Вы занимаетесь театром? — покровительственным тоном обратился поэт к собрату-рассказчику.

— Я изучаю современную драму, — скромно заявил Сатана.

— То, что вы только что предложили, очень хорошо. Сын, который рассказывает обо всем, но только не о том, о чем его спрашивают, и отец, который упорно задает один и тот же вопрос, — это придает странную таинственность пьесе.

— И тайна, возможно, раскроется в следующей сцене, — нетерпеливо добавил барон.

— Нет, но мы приподнимем краешек вуали, совсем чуть-чуть, и вот каким образом.

Эрмессинда, оставшись с сыном, спросила его:

«О! Скажи мне, что ты делал полтора года назад? Почему ты не ответил отцу? Что случилось?»

«Дело в том, что я был влюблен, и моя любовь должна остаться тайной. Я встретил женщину и любил ее со всей страстью сердца, которое еще никогда не любило».

«Она была красива?»

«О матушка! Как же она могла быть некрасивой для меня, если я любил ее! Она была красивой даже для тех, кто уговаривал меня бежать от нее, ибо она была ветрена и кокетлива. Она была так красива, матушка, так обольстительна, что те, кто ее ненавидел, старались не глядеть на нее и не слушать, ибо боялись полюбить ее».

«И она обманула тебя?»

«Да, она обманула меня, матушка, она ушла к другому».

«Ты сожалеешь о ней?»

«Я ее ненавижу!»