Мемуары генерала барона де Марбо

После смерти Карла Смелого, последнего герцога Бургундского, его дочь вышла замуж за наследного принца Австрийского дома, принеся ему в приданое герцогство, а следовательно, и право награждать орденом Золотого руна. Во втором поколении император Карл V, присоединив к австрийской короне корону Испании, которую он получил от своей матери, тоже пользовался этой привилегией. Но после него, несмотря на разделение Испании и Германии, принцы Австрийского дома продолжали править Германией и сохранили за собой право на вручение Золотого руна, хотя Бургундское герцогство уже не входило в их владения.

При Людовике XIV австрийская ветвь, царствовавшая в Испании, угасла, и на трон этой прекрасной страны взошёл французский принц. Австрийский дом хотел сохранить право на Золотое руно, в то время как на него претендовали и испанские короли. Некоторые умные головы решили, что ни у тех, ни у других нет на это достаточных прав, поскольку Бургундия принадлежала теперь Франции, и естественно, что орден бургундского происхождения должен даваться нашими королями. Однако получилось иначе. Франция воздерживалась, а государи Австрии и Испании не могли договориться и продолжали, каждый со своей стороны, раздавать награды этого оспариваемого ордена. Таким образом, было Золотое руно Испании и Золотое руно Австрии.

При вступлении императора Наполеона на трон положение было именно таким, и, как реальный обладатель бывшей Бургундии, он решил затмить блеск этих двух соперничающих орденов, создав орден Трёх Золотых рун, которому он собирался придать большую значимость, ограничить число его членов, связать условия вступления в него со славной службой, а первым условием сделать то, что получающий орден должен был иметь не менее четырёх ранений (у меня тогда было шесть). Эта награда предполагала большие привилегии и значительное денежное вознаграждение.

Из-за понятного чувства Наполеон хотел, чтобы декрет об учреждении ордена Трёх Золотых рун был подписан в Шенбрунне, дворце императора Австрии, и именно в тот момент, когда французские армии одержали победу при Ваграме, завоевали половину его государств и занимали Испанию, король которой находился сейчас в Валансьене. Вероятно, после потери своей короны испанский государь остался бы бесчувственным к этому новому оскорблению, но для австрийского императора это было не так. Он, как говорят, был очень огорчён, что Наполеон собирается затмить славу ордена, который основали его предки и очень высоко ценили принцы его дома.

Несмотря на поздравления, которые я получал со всех сторон, и испытываемую мною радость, внутренне я осуждал создание ордена Трёх рун. Мне казалось, что блеск, которым император хотел окружить новую награду, мог снизить ценность Почётного легиона, учреждение которого привело к таким прекрасным результатам! Однако мне было приятно, что меня сочли достойным нового ордена. Но то ли потому, что Наполеон опасался снизить престиж Почётного легиона, то ли потому, что он хотел сделать приятное своему будущему тестю австрийскому императору, но он отказался от учреждения ордена Трёх рун, и после женитьбы императора французов на эрцгерцогине Марии-Луизе об этом ордене больше не упоминали.

Гражданское бракосочетание состоялось в Сен-Клу 1 апреля, а церковная церемония на следующий день в Париже в капелле Лувра. Я присутствовал на обеих церемониях, так же как и на многочисленных празднествах по случаю этого знаменательного события, которое, как говорили, должно было укрепить корону на голове Наполеона, а на самом деле только способствовало её падению!

Глава XXVIII

Португальская кампания. — Мой отъезд. — От Ируна до Вальядолида. — Массена и Жюно. — Плохой прогноз об исходе кампании

Приближалось время, когда маршал Массена должен был отправляться в Португалию, и многочисленные войска, из которых должна была состоять его армия, собрались на юго-западе Испании. Так как я был единственным адъютантом маршала, который уже бывал на полуострове, он решил, что я должен отправиться первым и организовать его ставку в Вальядолиде.

Я выехал из Парижа 15 апреля с печальным предчувствием, что кампания будет неприятной во всех отношениях. Мои первые шаги, казалось, подтвердили мои прогнозы — колесо почтовой кареты, в которой я ехал с моим слугой Вуарланом, сломалось уже в нескольких лье от Парижа. Нам пришлось идти пешком до станции в Лонжюмо. Был праздничный день. Мы потеряли более двенадцати часов, которые я хотел нагнать по пути, проводя в дороге день и ночь. Поэтому в Байонну я прибыл очень усталым. После Байонны продолжали пуль уже не в повозке, а на почтовых лошадях, и, в довершение несчастья, если из Парижа мы выехали при прекрасной погоде, то теперь пошли дожди, Пиренеи покрылись снегом. Я промок и продрог, но ничего не поделаешь, надо было продолжать путь!