Мемуары непрожитой жизни

Первое сочинение, которое нам Зюзя задала на дом в седьмом классе, было на тему «Моя любимая книга». Я долго думала, про какое произведение настрочить, помня негативный опыт сочинительства с Верой Ивановной. Была не была – написала опус по «Унесенные ветром». Перед тем, как сдать сочинение, я обговорила эту тему с Лидой Смирновой и поняла, что опять попала впросак: Лида писала по классическому произведению «Капитанская дочка». Но Зюзя поставила мне пять за грамматику, пять за содержание и даже сочла нужным немного обговорить со мной мое сочинительство. Однажды она, как бы невзначай, сказала в разговоре со мной: «У некоторых героев особый стержень, как у Мелани, правда?». Я даже не сразу смекнула, что речь идет о моем сочинении, а сообразив, очень удивилась. Потом уже все принимали как данность то, что Зюзя знала наши сочинения чуть ли не наизусть.

Удивительная доброта Зинаиды Ивановны способствовала тому, что, несмотря на строгость, ученики просто липли к ней на переменах, и вскоре у нас образовалась душевная компания, в которой мы обсуждали темы, далеко выходящие за пределы классической литературы.

Хранилище памяти Зинаиды Ивановны. «Я тоже раньше жила в общежитии, когда училась в институте. У нас на курсе были одни девушки, и общежитие было исключительно девичьим. Уж не знаю, куда бы поселили парня, если бы таковой появился… Готовили еду мы с соседками по комнате по очереди. Варили сразу большой чан супа, и за день-два у нас все съедалось. Когда я вышла замуж, то переехала жить в отдельную квартиру к мужу. Ну, думаю, сейчас я покажу, как умею готовить. Взяла самую большую кастрюлю, да как наварила борща… Пришли муж со свекровью и смеются над моим борщом, а если точнее, над его количеством. Неделю этот борщ втроем ели…»

Разоткровенничавшись, Зюзя в какой-то момент спохватывалась, делала строгое лицо, и мы на время отставали от нее для того, чтобы на следующий день «прилипнуть» снова и вывести ее на разговоры о литературе, плавно переходящие в разговоры о житье-бытье.

Хранилище памяти Зинаиды Ивановны. «Это страшная трагедия, когда нет молока. Я когда своего Сашу родила, у меня совсем не было молока. Маленькое родное существо, а я ничего не могу ему дать. Пустая бесполезная мамашка, способная только соски на бутылки натягивать…»

Может, многим из нас тогда не по зубам оказалась классическая литература, но живое общение, мудрость старшего друга-педагога, оставила такой след в наших сердцах, что я до сих пор вспоминаю наши беседы.

«Колесишка»

Моя любимица, учительница алгебры и геометрии Надежда Петровна Дубинина, нас оставила в связи со счастливейшими обстоятельствами в личной жизни – Надежда Петровна ушла в декрет. Мы познакомились с новой преподавательницей – Аллой Николаевной Колесниковой, которой мы сразу дали прозвище Колесишка. Оно ей необыкновенно шло: Алла Николаевна была пожилая, пухленькая, и на её круглом лице с вздернутым носиком всегда было добродушное выражение. Преподавала Колесишка неплохо, но мое сердце навсегда было отдано Дубининой.

Запомнилась, собственно, Колесишка не преподаванием. В те годы в Советском Союзе выпустили тонны литературы по астрологии, нумерологии, гаданиям на картах, телепатии, ясновидению, экстрасенсорике, парапсихологии и прочим ранее запрещенным наукам. Волна всевозможных целителей и предсказателей заполнила экраны телевизоров. В различных газетах и телепередачах заряжали воду, мази, кремы, вводили телезрителей в транс и даже предлагали изгнать барабашек и полтергейстов. Стоило включить телевизор, сразу становилось понятно, что барабашек в наших квартирах больше, чем жильцов, желающих зарядить воду или еще что-нибудь.

Алла Николаевна увлекалась решительно всем из вышеперечисленного, за исключением барабашек и полтергейстов. В частности, она гадала по руке, составляла гороскопы и производила сложные нумерологические вычисления по дате рождения. Эта вся наука пользовалась колоссальным спросом как у учителей, так и у учеников. Страждущие вставали к Колесишке в очередь на составление гороскопа.