Менялы

Этот ехидный вопрос был задан Форестом Ричардсоном, давним членом Совета ПКА.

Алекс покраснел. Несомненно, директора помнили, что его имя было связано с Марго и кампанией, которую она три месяца назад вела против банка. И хотя он вовсе не собирался позволить кому-либо лезть в его личные дела, Алекс, все же решил воздержаться от резкого ответа.

— Мисс Бреккен и я не обсуждаем банковские проблемы. И я уверяю вас, что и на эту тему у нас разговора с ней не было…

Кто-то спросил:

— А что именно, Алекс, вам не нравится в этой сделке?..

— Все! — невозмутимо заявил Алекс.

За столом раздались возгласы раздраженного удивления. Все повернулись к Алексу и посмотрели на него с нескрываемым неудовольствием.

Джером Паттертон кротко сказал:

— В таком случае, поделитесь же с нами своими соображениями.

— Да, это я и намерен сделать.

Алекс взял папку и вытащил из блокнота листок со своими заметками:

— Начнем с того, что я возражаю против слишком больших обязательств, которые мы берем на себя по отношению к одному клиенту. И, мало того, что, на мой взгляд, риск неоправдан, мы еще и нарушаем мошеннически статью 23 Федерального резервного акта…

Роско Хейворд подскочил с места:

— Я возражаю против слова «мошеннически»!

— Одного возражения мало: правда остается правдой, — ответил Алекс.

— Какая же это правда? Мы четко разъяснили, что не вся сумма дается непосредственно «Сунатко», а идет разным ее филиалам. Вот, смотрите! Все они указаны в этом списке!

— Но ведь они давно вполне самостоятельны, со своими уставами и правами…

— Тогда почему же сегодня, да и раньше мы говорили только о «Супранэйшнл»?

— Ради простоты и удобства, — ответил Хейворд.

— Но ведь это же не секрет, — настаивал Алекс, — что как только банковские деньги поступят на счет любой такой компании, Квотермейн немедленно заберет их и разместит так, как ему заблагорассудится!

— Одну минуточку, — прервал их Гарольд Остин, стуча ладонью по столу. — Джордж Квотермейн мой добрый друг. И я не могу слушать, как его обвиняют в нечестности.

— А никто и не говорит о его нечестности, — продолжал Алекс. — Я совсем о другом. Я о том, что это вообще типично для деятельности любой большой корпорации. И здесь то же самое. Большие суммы постоянно имеют хождение между подразделениями «Супранэйшнл», это же видно из их банковских отчетов. И это подтверждает, что в конце концов мы даем деньги одному учреждению.

Отвернувшись от Алекса и обращаясь к членам Совета, Остин сказал:

— Я хочу напомнить, что знаю Квотермейна достаточно хорошо, равно как и корпорацию «Супранэйшнл». Вам также известно, что я в определенной степени несу ответственность за встречу на Багамах, где это дело было оговорено. И я утверждаю, что это — исключительно полезная сделка для нашего банка!

Наступившую тишину прервал Филипп Йохансен:

— Скажите, Алекс, может быть, вы просто ревнуете к Роско? Что это его пригласили сыграть в гольф на Багамах, а не вас?

— Нет и еще раз нет!

Кто-то скептически заметил:

— Что-то не похоже!

— Джентльмены, джентльмены! — Джером резко постучал молоточком по столу.

Сдерживаясь, Алекс продолжал:

— Я повторяю, что этот заем является слишком большим обязательством по отношению к одному заемщику. Более того, делать вид, что заемщик не один, это просто попытка закрыть глаза на грубое нарушение закона. И все присутствующие здесь понимают это!

— Лично я так не думаю, — сказал Роско Хейворд. — И продолжаю утверждать, что ваша интерпретация — предвзятая и ошибочная…

Это было из ряда вон выходящее заседание. За исключением редких случаев Совет штамповал подготовленные решения, и лишь кое-когда директора позволяли себе вполне благонамеренные комментарии… Слово взял Леонард Л. Кингсвуд.

Он мягко сказал:

— Алекс, в том, что вы говорите, есть определенный смысл. Но в данном случае мы не делаем исключения из правил. Так всегда было между большими банками и крупными корпорациями…

Вмешательство председателя «Нортем» было весомым. На последнем заседании в декабре Кингсвуд возглавил группу, которая поддерживала кандидатуру Алекса на пост президента. Он продолжал:

— Откровенно говоря, и у моей компании рыльце в пушку…

Алекс сожалеюще покачал головой:

— Извините меня, Лен, но все равно я считаю, что мы идем на преступление. Особенно, если учесть, что Роско стал членом Совета «Сунатко», нас обвинят в сомнительных делах с этой корпорацией…

Леонард Кингсвуд сжал губы, но ничего не сказал. Зато высказался Филипп Йохансен:

— И если после всего этого вы хотите, чтобы мы поверили, что вы не завидуете Роско Хейворду, вы сумасшедший!

Роско не сумел сдержать улыбку.

Алекс меланхолично сказал: