Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Он в одной гримерке с мистером Чарльзом Рэндомом. Куча ужасных комиксов, в том числе американских, подпадающих под действие закона об импорте литературы для несовершеннолетних. Один комикс про очень накачанную женщину по имени Слэш, которая на самом деле вампирша. Она режет олимпийских спортсменов и оставляет на них свой знак, косую черту – слэш – кровью. Похоже, мальчишка просто сдвинулся на этом. Он написал «слэш» на зеркале в гримерке красным гримом, и тот же знак мы нашли на зеркалах туалета в фойе и на стене одной из верхних лож. С левой стороны зрительного зала.

– Бедный.

– Хозяйка «Приятеля речника» уверена, что он плохо кончит, и винит во всем мать, которая играет на гавайской гитаре в стриптиз-клубе за Мэгпай-элли. Она через раз забывает забрать сына после спектакля, и он остается один и шатается вокруг часами, говорит миссис Дженси.

– Миссис…

– Дженси. Хозяйка. Милая женщина. Оказалось, Блюитты живут не так далеко. За Табард-стрит.

– Что-нибудь еще?

– По отпечаткам. Ничего интересного. Бэйли удалось собрать аккуратные контрольные отпечатки в гримерках. Верх постамента заляпан зрителями, и почти все стерто уборщиками.

– Ничего полезного?

– В общем, нет. Можно было бы ожидать, что если мальчик действовал преднамеренно, то найдутся его отпечатки – две ладони рядом, где он толкал постамент. Однако ничего не нашли – чистая блестящая поверхность. На ковер, естественно, никакой надежды. Ребята вырезали испачканный участок… Что-то не так, мистер Аллейн?

– Все нормально, кроме слова «испачканный».

– Не такое уж оно сильное, – сказал удивленный Фокс.

– Нет. Ужасно скромное.

– Ладно, – сказал, поразмыслив, Фокс. – Вы, конечно, лучше чувствуете слова.

– Что не дает мне права вещать, как надутый осел. Вы не могли бы позвонить кое-куда? И, кстати, вы завтракали? Ясно, не отвечайте: хозяйка «Приятеля речника» напотчевала вас свежими яйцами.

– Миссис Дженси была достаточно любезна, чтобы пригласить меня к завтраку.

– Тогда вот вам список актеров и администрации с номерами телефонов. Берите первую половину, я возьму остальных. Попросите их – с присущим вам тактом – прибыть в театр к одиннадцати. Не исключено, что их уже предупредил Перегрин Джей.

Однако Перегрин не предупредил Джереми – ему просто в голову не пришло, что тот понадобится Аллейну. И когда зазвонил телефон, трубку взял Джереми. Перегрин увидел, как побледнел друг.

«Вот удивительно, – подумал Перегрин, – у него зрачки сузились». И почувствовал внутри себя какой-то холодок, который даже не хотелось понимать.

Джереми сказал:

– Да, конечно. Да. – И повесил трубку. – Похоже, меня ждут в театре.

– Не понимаю зачем. Тебя же не было вчера вечером.

– Не было. Я работал дома.

– Возможно, хотят, чтобы ты проверил перчатки?

Чуть дрогнув, Джереми поджал губы и вскинул соломенные брови.

– Возможно, – сказал он и вернулся к рабочему столу в углу комнаты.

Перегрин с некоторым трудом дозвонился до миссис Блюитт и выслушал тираду, в которой корысть и алчность то и дело прорывались через тонкий слой скорби. Женщина явно мучилась похмельем. Перегрин договорился о встрече, сообщил, что ему сказали в больнице, и заверил, что для мальчика будет сделано все возможное.

– Преступника поймают?

– Это мог быть просто несчастный случай, миссис Блюитт.

– Если так, администрация ответит, – сказала она. – Попомните мое слово.

Он повесил трубку.

И повернулся к Джереми, который склонился над столом, но, похоже, не работал.

– Джер, ты в порядке?

– В порядке?

– Ты как-то неважно выглядишь.

– Все со мной нормально. Это у тебя самого больной вид.

– Да уж наверное.

Перегрин подождал немного и спросил:

– Когда поедешь в «Дельфин»?

– Сказали, к одиннадцати.

– Я, наверное, пораньше. Аллейн устроится в нашем офисе, а актеры будут ждать в верхнем фойе или разойдутся по гримеркам.

– А если их запрут? – спросил Джереми.

– Кого – актеров?

– Гримерки, балбес.

– Не представляю зачем… Хотя ты можешь оказаться прав.

Джереми не ответил. Он вытер ладонью губы и ненадолго прикрыл глаза. Потом склонился над работой: бритвой вырезал что-то из пробки. Вдруг его рука дрогнула, и лезвие соскользнуло. Перегрин непроизвольно вскрикнул. Джереми развернулся на табурете лицом к другу.

– Сделай мне одолжение, скройся с глаз, а?

– Ладно. Увидимся.

Перегрин, встревоженный и озадаченный, вышел на пустынную по случаю выходных Блэкфрайарс. В воскресной тишине разносился нестройный перезвон церковных колоколов.

До одиннадцати ему нечем было заняться.

«Пойти в церковь? – подумал он, но отбросил идею. – Что со мной происходит? Я же привык принимать решения. Держать ситуацию в руках». Впрочем, теперь ему не нужно было принимать никаких решений, и ситуация ему не подчинялась. Суперинтендант Аллейн представлялся непослушным актером.

«Я знаю, чем займусь. У меня два часа. Отправлюсь бродить, как персонаж Филдинга или Диккенса. Пойду на север, к Хэмпстеду и Эмили. Если натру ногу, сяду на автобус или в метро, а если буду опаздывать, возьму такси. И поедем в «Дельфин» с Эмили вместе».