Мертвые хватают живых

— Так вот, у меня имеется означенная тара, а в ней большое количество огромных, еще живых раков, переложенных мокрой травой и лопухами. Заметь: они всё еще шевелятся, а значит, вполне пригодны для употребления. Как тебе нравится перспектива завтрака по такой схеме: мои беспозвоночные под твоё пиво? Кухаришь тоже ты.

Проснувшийся уже к этому времени Клаутов вспомнил, что Гусев мотался в командировку в Ростов-на-Дону, и должен был в это воскресенье вернуться. А грамотно сваренные гигантские донские раки, между прочим, просто восхитительны! Поэтому он деловито сообщил, что через пятнадцать минут выезжает (в выходной, да еще по такому поводу, можно пренебречь бритьем), и попросил приятеля поставить на огонь большую кастрюлю, и ни в коем случае ничего больше до его приезда не предпринимать. Пожалуй, никаким другим способом подвигнуть журналиста на то, чтобы выйти из дома в единственный выходной, да еще в такую рань, было невозможно. Вот и не верь после этого в судьбу!

Прикупив дюжину "родного", то есть сваренного не в Калуге чешского пива, и присовокупив к ней для кулинарных целей полтора литра дешевого "жигулевского", Клаутов поймал левака-кавказца, колымившего на разбитой вдрызг "пятерке" и абсолютно не знавшего географии Москвы. Вопреки ожиданиям, в скором времени он уже звонил в дверь гусевской квартиры. Впрочем, был шанс и не доехать: везший его водила оказался "вертикальным гонщиком по горизонтальной стене": несколько раз совершал левый поворот из крайне правого ряда и совершал другие, столь же славные подвиги. Дверь Петру открыла Мишкина матушка, сообщившая, что отправляется к подруге: дескать, не хочет мешать. При ней, может, Гусев и не заговорил бы о служебных делах, но теперь обратной дороги не было, и Клаутов был просто обречен на новую авантюру.

Рецептов приготовления раков великое множество, но существуют три принципиальных подхода: их варят в воде, пиве или в вине. Клаутов исповедовал четвертый, неканонический вариант: пополам, пиво и вода. Закончив великое таинство варки и выложив деликатес на огромное блюдо, приятели приступили к позднему завтраку/раннему обеду — в зависимости от того, кто когда в тот день проснулся.

— Все время хочу тебя спросить, где ты научился их варить? — расправившись с первым чудовищем, поинтересовался Гусев.

— В командировке, в Варшаве. Блюдо так и называется: раки отварные по-польски. Сам-то как съездил?

— Нормально, — с трудом оторвавшись от пивной кружки, ответил Михаил. — Там делов-то было, с гулькин нос. В пятницу и субботу поработал с одним обормотом, его задержали по делу, которым я сейчас занимаюсь. Оказалось, пустышка. Но так все совпадало, даже в мелочах, что думал: "Вот гад упертый…!". Оказалось — нет, ни при чем он. Вот так и живем: два дня коту под хвост…

— Ничего, зато раков привез, — утешил приятеля Петр и из вежливости проявил интерес: — А что за дело-то, если не секрет?

— Какие от тебя секреты? Только, конечно, не для печати!

— Обижаешь, начальник! — Клаутов, как бывалый урка, развел руки в стороны, и для вящей убедительности, зацепив потом большой палец о верхний резец, изобразил ритуальный жест "зуб даю": — Падло буду!

— Понимаешь, на первых порах дельце казалось относительно простым, и им поначалу занимались сыскари из местного ОВД, а на Петровку оно попало исключительно благодаря звонку из мэрии…, - Гусев замолк, поскольку есть раков и одновременно говорить удается не всегда.

Тут сработал профессиональный рефлекс, и в Клаутове, слушавшем до того вежливо-безразлично, проснулся интерес.

— Большая шишка из московского правительства или его родственник? Крутой бизнесмен? Или…

— Старик, пенсионер Вацетис Эдуард Николаевич. Военный пенсионер, как уточнила поначалу родня убитого.

— Вацетис, Вацетис…, - наморщил лоб журналист. — Вроде, я где-то слышал эту фамилию.

— Конечно, слышал! Однако же и память у тебя: Иоаким Вацетис, командарм РККА, герой гражданской войны, репрессирован в тридцать восьмом.

— Может быть…, - с сомнением скривил губы Петр и высказал предположение: — Однако ж мэрия не потому проявила столь трогательную заботу о простом военном пенсионере, что он оказался однофамильцем красного командира?

— Ничего не скроется от пытливого ума матерого журналиста! — не отказал себе в удовольствии слегка поерничать Михаил. — Когда мы углубились в это дело, выяснилось, что покойный зарабатывал свою пенсию в КГБ, а служить начал еще в НКВД. И пенсион у него был, заметь себе, генеральский! МУР ведет это дело совместно с ФСБ.

— Ого, НКВД! Сколько ж ему лет-то было?

— Девяносто второй годочек должен был отметить, чуток не успел.

— Так может, он от старости помер? — в шутку предположил утративший всякий интерес Клаутов.

— Если бы! Деда сначала напоили, а потом запихнули в рот чертово количество беллоида.

— Беллоида?