Мертвый город

Эльза открывает глаза. У нее нет времени на эти размышления. Да и нет никакого толку от таких дум. Она торопливо собирает в корзинку имбирное печенье, остатки холодной курицы и смородиновый сок. Ей надо докупить побольше.

Эльза старается не думать о том, во что обходится содержание Биргитты – сейчас, когда они сами еле сводят концы с концами.

Утро нынче прохладное, обычное для конца зимы. Очертания города резко выделяются на фоне светлеющего неба. Оно чистое, с несколькими пятнами светлых облаков в районе горизонта. Под подошвами хрустит снег. Эльза направляется к лачуге Биргитты. В городе пусто. В прошлом году в это время жизнь уже била ключом, даже до восхода солнца. Те, кому выпало трудиться в воскресенье, шли на работу. И зачастую на пути к Биргитте происходили интересные встречи – к примеру, с топавшими на шахту парнями, с которыми можно было поболтать об их матерях, сестрах и женах. А сейчас, если она и встречает кого-то, то лишь потому, что они провели ночь вне дома или болтаются по округе, поскольку им некуда больше пойти. Как привидения…

На улице холоднее, чем полагала Эльза, и ей, конечно, следовало надеть шарф, но, несмотря на мороз, уже чувствуется дыхание весны. Река как бы просыпается от зимней спячки и все быстрее несет свои воды к озеру, и пусть утром и вечером еще темно, днем солнце уже прилично припекает. Ей даже становится чуть легче на душе во время этой короткой прогулки.

Все образуется. Как и обычно. Как ни плохо идут дела, в конечном итоге все всегда встает на свои места.

Подойдя к дому Биргитты, она стучится в дверь и произносит:

– Биргитта, это Эльза.

Биргитта узнает ее голос и открывает дверь. Она кажется более напуганной, чем обычно. Войдя внутрь, Эльза замечает, что бедняжка снова ушиблась – на лице у нее синяки.

– Ах, Биргитта, – говорит она ей мягко.

Порой Эльзе хочется заключить убогую в свои объятия и утешать ее, пусть Биргитта не намного моложе ее самой. Но она знает, что та сразу запаникует, стоит только попытаться. Гиттан не любит, когда к ней прикасаются, это Эльза поняла давно. Наблюдая, как подопечная, согласно собственному особому ритуалу, начинает распаковывать принесенную ей еду, она снова чувствует теперь уже знакомое жжение в груди.

Не только из-за дома они не могут покинуть Сильверщерн.

Ведь если они уедут отсюда, кто тогда позаботится о Биргитте?

Сейчас

Выйдя из церкви, я снимаю с лица маску; кожу сразу начинает ласкать апрельское солнце. Оно сегодня сильное, если не сказать палящее; благодаря его теплу в городе запахло весной.

– О’кей, – говорит Макс. – Теперь займемся домом священника?