Мерзость

Просыпаясь холодной ночью, я поворачивал регулятор, с наслаждением вдыхал немного кислорода, от которого согревались руки и ноги, и снова проваливался в сон. Остальные делали то же самое, за исключением Пасанга, который, как мне кажется, проспал всю ночь без «английского воздуха». Когда я окончательно проснулся, подаренные отцом часы показывали почти семь.

Пасанг и Реджи грели на печке кофе и какую-то еду рядом с тамбуром палатки. Солнечный день. Холодный, но неподвижный воздух. Неправдоподобно голубое небо.

– Где Же-Ка и Дикон? – с тревогой спросил я.

– Около половины пятого они пошли к лестнице, – ответила Реджи. – Еще до того, как начало светлеть.

– Я проверю, как они там, потом вернусь за кофе и завтраком. – Я начал пристегивать «кошки», задыхаясь от кашля.

– Да, Дикон попросил передать, чтобы вы надели пуховик Финча поверх остальной одежды, – сказала Реджи. – Если вам нужен анорак, наденьте его под куртку на гусином пуху. Да, и подбитые пухом брюки, которые я вам сшила, тоже нужно надеть поверх. И не снимать капюшон.

Я заметил, что впервые за все время Реджи и доктор Пасанг были одеты точно так же, с опущенными и завязанными капюшонами.

– Зачем?

– Дикон говорит, что мы находимся в пределах дальности стрельбы трех винтовок, – ответил Пасанг. – Особенно его «Ли-Энфилда» с оптическим прицелом. Цвет ткани у курток Финча грязно-белый, и их труднее заметить на фоне снегов Северного седла и нижней части Северного гребня, чем серые анораки.

– Ладно.

«Теперь мы все одеты в зимний камуфляж, – подумал я. – Интересно, какие еще неожиданности принесет это утро?»

– Вот, – сказала Реджи. – Два термоса относительно горячего кофе. Можете поделиться ими с Же-Ка и Ричардом.

Сунув термосы в большие карманы куртки, с длинным ледорубом в одной руке и маленькой ракетницей Вери в другой, я поспешил через Северное седло к ледовому карнизу, помня о том, что нужно пригибаться. Я чувствовал себя глупо, но от перспективы стать мишенью для снайпера мне было как-то не по себе.

Же-Ка с Диконом были не на карнизе, а лежали на животе у гряды снега и льда на самом Северном седле футах в 40 от лестницы. Я упал на землю рядом с ними и протянул термосы.

– Очень кстати. Спасибо, Джейк, – сказал Дикон, взял термос, поставил его на снег, а затем его рука вернулась к большому биноклю. Я забыл захватить с собой бинокль, когда выходил из четвертого лагеря, и Же-Ка отдал мне свой.

– Они работают с самого рассвета, – сказал Жан-Клод. – Хоронят мертвых, разбрасывают и закапывают оставшиеся от палаток угли.

– Хоронят… – Я посмотрел в бинокль.

Среди остатков третьего лагеря восемь человек в белых парках, с закрытыми белыми шарфами или носовыми платками лицами действительно тащили куда-то последние тела убитых шерпов. Другие собирали пепел и другой мусор, оставшийся после вчерашнего разгрома лагеря, на большие полотна брезента.

– Я бы отдал тысячу фунтов, чтобы вернуть свою «Ли-Энфилд» с оптическим прицелом, – прошептал Дикон.

– Зачем они…

– Немцы опасаются, что в этом или следующем году будет еще одна британская экспедиция на Эверест. – Дикон наконец отложил бинокль и стал откручивать крышку своего термоса. Жан-Клод уже пил горячий кофе и протянул мне кружку. – Им нужно уничтожить следы преступления, – продолжал Дикон. – Немцы очень хорошо умеют избавляться от улик.

– Где они их хоронят? – прошептал я, пытаясь вспомнить имена всех шерпов.

– Вероятно, в глубокой расселине на краю морены с западной стороны, позади ледяных пирамид, – предположил Дикон. – Вкусный кофе.

– Значит, когда они избавятся от тел и разбросают… улики, – сказал я, – то придут за нами?

– Почти наверняка, – ответил Дикон.

Запрокинув голову, я посмотрел на голубое небо и чистый, прозрачный воздух. Северная стена Эвереста нависала над нами, словно исполинская ступенька лестницы.

– Мы лишились преимущества, которое давали ветер и облака, – невольно вырвалось у меня.

– Совершенно верно, – подтвердил Дикон. – Но сегодня превосходный день для попытки покорить вершину.

Я не понял, шутит он или нет. Однако мне было не до шуток.

– У них два охотничьих ружья из базового лагеря плюс твоя модифицированная винтовка «Ли-Энфилд» с эффективной дальностью стрельбы пятьсот пятьдесят ярдов и максимальной дальностью больше тысячи ярдов.

– Да.

– А Северное седло находится всего лишь в тысяче футов выше их. – Я начинал раздражаться. – Мы тут в пределах максимальной дальности стрельбы. И на нижней части Северного гребня, если мы попытаемся на него подняться.

Дикон кивнул.

– Но у них неудобный угол стрельбы, Джейк. Подозреваю, что немец с моей снайперской винтовкой в данный момент находится на леднике ниже третьего лагеря – то есть в верхней точке ледника – и пытается занять самую удобную позицию для стрельбы. Однако Северное седло тут достаточно высокое, и они нас не могут видеть. Особенно если мы будем держаться подальше от этого края. Они не могут приблизиться на расстояние выстрела. Думаю, Джейк, они не станут стрелять, пока мы не высунем головы из-за этой снежной кромки.