Мерзость

– А что мы теперь делаем? – Наверное, мой голос был чересчур взволнованным. – Именно это – высовываем головы, словно мишени в тире! Разве они не увидят, как отражается солнце в стеклах биноклей?

– Не скоро, Джейк. – Дикон указал на восток. – Солнце теперь позади Северо-Восточного гребня и вершины, за нашими спинами и справа. Вечером мы должны дважды подумать, где и когда пользоваться биноклями. Что касается наших голов… ты, наверное, заметил эти маленькие туннели, что мы с Жан-Клодом прорыли сквозь снег и лед. Они ограничивают обзор, но позволяют оставаться в тени и практически невидимыми – если не смотреть прямо на нас.

– Похоже, вы не особенно уверены, – буркнул я.

– Нет, – ответил Же-Ка. – Но я думаю, Дикон прав, и вероятность стать мишенью для их винтовок у нас невелика – по крайней мере, пока мы не начнем подниматься по снежному полю на Северный гребень к пятому лагерю.

– А почему бы не сделать это ночью, если обнаруживать себя днем так опасно? – спросил я Дикона.

– Потому что, – тихо ответил он, – мы хотим убить несколько немцев, прежде чем покинем Северное седло.

Я с трудом сдержал смех.

– Ха! Два патрона в твоем трофейном «люгере» против восьми или десяти немцев? Или мы будем стрелять в них из ракетниц, когда они поднимутся по лестнице, которую мы любезно им оставили?

– Не совсем, – сказал Дикон.

– И как же мы умудримся убить немцев? Будем сбрасывать на них камни?

– А вот это уже ближе к истине, – кивнул Ричард.

Я лишь удивленно таращился на него. Внезапно мне в голову пришла мысль, от которой желудок болезненно сжался.

– Вы тут наблюдаете через свои маленькие туннели из снега и льда, но откуда вы знаете, что фрицы не вырубают ступени на стене Северного седла в нескольких сотнях ярдов отсюда? – Картина в моем мозгу была удивительно яркой, почти реальной.

– Мы бы услышали, как они вырубают ступени, – сказал Жан-Клод. – Кроме того, немцы были очень заняты уничтожением следов своих преступлений. Перетаскивать и сбрасывать тела – тяжелая работа на высоте больше двадцати тысяч футов над уровнем моря, даже если неподалеку имеется удобная расселина. И еще им нужно избавиться от улик в базовом лагере, не говоря уже о разоренных втором и третьем лагерях. Мы с Ри-шаром считаем, что заметать следы они будут как минимум до полудня.

– Но снайпер по-прежнему наблюдает и ждет, пока мы себя обнаружим, – сказал я.

– Да, – подтвердил Дикон.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

– А что бы ты делал на месте снайпера? Где бы ты теперь сидел?

Ричард достал из кармана трубку и сунул между своих белых зубов, но раскуривать не стал. Я ни разу не видел, чтобы он курил трубку на большой высоте.

– Ночью поднялся бы по склону Чангзе, – спокойно начал объяснять он. – Нашел бы удобную позицию для стрельбы ближе к вершине, на высоте около двадцати четырех тысяч футов. И с первыми лучами солнца все мы тут, на Северном седле, были бы как на ладони, в пределах дальности эффективной стрельбы. В магазине моей винтовки «Ли-Энфилд» десять патронов. Я бы снял всех вас, даже не меняя магазина.

Мне показалось, что меня сейчас стошнит. Вскинув голову, я принялся разглядывать высокий заснеженный склон Чангзе, нависающий над нами с западной стороны.

– А откуда ты знаешь, что этот ублюдок не сидит там теперь и не целится в нас? – спросил я.

– Потому что мы тут с половины пятого утра следим, не поднимается ли по склону Чангзе какой-нибудь огонек, – ответил Жан-Клод. – И ничего не видели. Даже немецкие супермены герра Гитлера не способны подняться по этому опасному склону в темноте.

– Но после восхода солнца…

– Мы наблюдали, – сказал Же-Ка. – Ничего. Мы видели одного боша – высокий человек нес ружье Ри-шара с оптическим прицелом, – который направился к тропе на ледник и исчез среди кальгаспор.

Остальные убирали тела наших друзей, которых они убили, а также раскидывали и закапывали угли и остатки наших палаток и ящиков.

Я покачал головой. В армии я не служил и поэтому не разбирался в тактике, не говоря уже о стратегии. Но мне никогда в жизни еще не было так страшно, даже во время самых опасных передвижений по скалам или льду. Словно прочитав мои мысли – или выражение лица, – Дикон снова положил мне руку на плечо.

– У нас есть план, Джейк. Поверь мне. Не забывай, что это немцы. Они очень высокомерны. В течение сегодняшнего дня они пойдут за нами – прямо по лестнице, которую мы им оставили, чувствуя себя в безопасности, поскольку уверены, что у нас нет настоящего оружия, чтобы им угрожать, – и тогда мы убьем столько, сколько сможем. И только потом начнем тактическое отступление в горы.

На этот раз я рассмеялся. Громко и от всей души. Наверное, меня было слышно даже в третьем лагере, где люди в белых анораках тащили прочь тела наших друзей. Но это не было истерикой.

– Что? – спросил Жан-Клод.

Я заставил себя умолкнуть, но по-прежнему улыбался.

– Только мой друг Ричард Дикон, граф Уотерсбери, хочет он того или нет, может называть восхождение на вершину Эвереста «тактическим отступлением».

Глава 11