Месма

- Да ничего особенного. Старайтесь по возможности лучше питаться. В нынешнее время хорошее питание весьма проблематично, однако именно в этом моя главная рекомендация. Вам необходимы прежде всего белки, этот строительный материал организма. Налегайте главным образом на мясо… оно обязано быть в вашем рационе! Если поможете своему организму восстанавливаться, снабжая его белками, то вполне можете прожить достаточно долгую жизнь, хотя скажу прямо: прежнее здоровье к вам уже никогда не вернется…

Совет старого доктора Вакулин запомнил очень хорошо, и всю дальнейшую жизнь старался ему следовать — по возможности, конечно. Во время многолетних скитаний по охваченной смутой и невзгодами стране Прохор не раз терпел лишения и голод; и всякий раз его организм отзывался на такие испытания долгим изнурительным заболеванием, из которого Прохор выходил неизменно более слабым физически, чем был до болезни. И восстанавливался он потом с большим трудом.

Тем не менее, как ни тяжела была его жизнь, жить Прохор Михайлович страстно хотел. Пусть слабым, неполноценным, пусть больным, но — жить! Единственное, чего он панически боялся, так это превратиться в живую развалину. Для Прохора Михайловича такая перспектива была хуже смерти.

И вот теперь, когда разразилась война, принесшая с собой повальный голод и сплошные лишения, давняя рекомендация старого профессора приобрела для Прохора Михайловича совершенно особенное, поистине фатальное значение. Голодовка несла ему неминуемую гибель, и он предпринимал все возможное и невозможное, чтобы ее избежать или хотя бы максимально смягчить…

Впервые он увидел ее промозглым ноябрьским утром, когда вышел из фотоателье по каким-то делам; Прохор Михайлович пересек внутренний двор, миновал арку и очутился на улице Коммуны. На эту улицу выходила наружная лестница из подвала. Как раз по этой лестнице поднималась женщина, и Прохор Михайлович невольно замешкался, взглянув на нее. Она была одета во все черное: черный платок на голове, черное пальто, длинная черная юбка, спускавшаяся до щиколоток черных сапог… Женщина была очень высока и на редкость стройна, и Прохор Михайлович ощутил непреодолимое желание смотреть на нее и смотреть!

Поднявшись по ступенькам на тротуар, женщина замешкалась и полуобернулась — то ли просто оглядываясь, то ли почувствовав на себе чей-то взгляд… И тогда фотомастер увидел ее профиль — четкий, истинно классического очертания. Лицо ее было бледно, особенно на фоне черной одежды, но при этом невероятно красиво, ошеломляюще прекрасно — настолько, что Прохор Михайлович никогда бы не поверил, что в жизни встречаются такие лица, если бы не увидел сам.

Она сразу заметила Прохора Михайловича и улыбнулась ему такой приветливой и завораживающей улыбкой, как будто давно ждала этой встречи именно с ним. Прохор Михайлович давно не помнил вообще, чтобы ему улыбались подобным образом, особенно в последние месяцы: кругом всегда были только хмурые, унылые, угрюмые лица… оно и понятно: война — вещь невеселая. Тем более отрадно подействовала на него эта улыбка — словно луч солнца озарил скованную холодом землю, согревая при этом и его окоченевшую душу…

— Здравствуйте, — мелодично сказала незнакомка, глядя на него своими темными глазами так, будто бы они с ним давно знакомы и встречаются по утрам ежедневно.

— Доброе утро, — смущенно отозвался Прохор Михайлович.

Он ощутил жуткую неловкость за свой непрезентабельный вид: ему сделалось вдруг стыдно за свое старое, потертое пальто, и до чего же, наверное, нелепо смотрится эта дурацкая шапка-пилотка, что топорщится сейчас у него на голове!

— А вы в этом доме живете? — спросила красавица в черном.

Трудно было поверить, что такое дивно-прекрасное создание появилось из полутемного, доселе вообще необитаемого подвала. Такой женщине подобает жить в особняке! Или в шикарной многокомнатной квартире…

— Да… я живу здесь, — смущенно ответил Прохор Михайлович.

— А может быть, вы подскажете тогда, где можно купить немного хлеба? — слегка виновато улыбнулась прекрасная незнакомка. — У нас дома нет ни крошки…

— Видите ли, — несмело отвечал Прохор Михайлович, — здесь буквально за углом есть хорошая пекарня… хлеб продают только там. Надо выйти на улицу Свободы и пройти вдоль вон того длинного двухэтажного дома старинной постройки в сторону центра. Потом свернете в первый переулок и по нему придете прямиком к дверям пекарни…

— Большое спасибо, — сказала женщина и сделала уже пару шагов в сторону названной улицы, но фотомастер остановил ее:

— Постойте… боюсь, что вы зря потеряете время. Дело в том, что за хлебом надо идти часа в четыре утра, после чего придется отстоять огромную очередь. Уже часам к семи хлеб раскупают весь. А сейчас там ничего нет, к сожалению.

Прекрасное лицо незнакомки сразу же приняло скорбное выражение, и Прохору Михайловичу стало не по себе оттого, что он расстроил такую роскошную, сказочно красивую женщину.

— Вот оно как… — грустно заметила красавица. — Ну что ж поделаешь, значит, не судьба… Спасибо, что предупредили.