Месма

— Ну, так ведь здесь наверху фотоателье имеется, — заметил старший лейтенант. — А в нем фотомастер. Вот он-то наверняка фотку эту и смастерил! Баба-то уж больно хороша, красавица писаная — как такую не сфотографировать!

— Знаю я этого мастера, — отозвался Шатохин, — Вакулин его зовут! Прохор Михайлович… Действительно, настоящий мастер: другого такого во всем городе и в области не сыщешь! С ним тоже поговорить надо… Ладно, Паша: побежал я!

— Давай, Вася, с Богом! Удачи тебе…

Шатохин с Панкратовым выбежали из подвала и почти бегом направились по улице Коммуны к реке. И чем ближе продвигались они к пристани, тем плотнее становился встречный людской поток.

— Что это народу так много, товарищ капитан? — спросил Панкратов.

— Это плохо, Леша! — озабоченно отвечал Шатохин. — Это очень плохо!

— Почему?

— Не соображаешь? Мозгами-то пораскинь — раз народ навстречу нам толпой валит, стало быть, паром к пристани причалил, причем довольно давно! А это значит, преступница, возможно, уже на пароме… И он скоро уйдет.

— Она так же точно может и не на пароме быть, а где-нибудь на пристани, или еще куда-то податься — вдоль берега, и в лес, например… не зима ведь!

— Может, лейтенант, может… Но железнодорожник был прав: ей сейчас самое время удрать из города! Она понимает, что в городе ее так или иначе найдут!

С ее-то приметами — сам по фото видишь, какова она! И скорее всего, она там, на пристани… Хватит языки чесать, пошли быстрее!

Милиционеры перешли на бег. Наконец оба добрались до широкой площади, за которой начинался причал. На площади толпился народ — здесь были те, кто прибыл в город и еще не успел покинуть пристань, и те, кто опаздывал к посадке, что бы отправиться в путь по реке… Обстановка была напряженной и нервной: повсюду мелькали женские платки, мужские кепки и пиджаки, орали и плакали дети, толклись тут и там чемоданы, сумки, узлы… Большой неуклюжий паром стоял у причала, едва заметно покачиваясь на волнах, уже готовый к отплытию.

— Мать честная! — воскликнул Панкратов. — Да тут не протолкнуться!

— Помолчи, — одернул его Шатохин. — Лучше смотри внимательней: если она в толпе отъезжающих, то ее трудно не заметить — в ней росту сто восемьдесят пять сантиметров!

— Да ну? — поразился лейтенант. — Вот уж и правда, такую сыскать будет нетрудно, если только она вообще находится где-то здесь!

— Вот и разыскивай, а не языком болтай!

Оба милиционера вклинились в толпу и тут же смешались с нею. Один людской поток медленно перемещался от причала к улице, другой так же медленно полз ему навстречу. Милиционеров толкали, теснили; кое-кто пытался уступать им дорогу, что мгновенно создавало заторы. Шатохин все яснее понимал, что к причалу им долго еще не пробиться. Между тем, никакой женщины высокого роста, хоть отдаленно подходящую по имеющимся приметам, в обозримом пространстве не наблюдалось. Шатохин с тоской подумал, что они снова попусту теряют время: преступницы здесь нет и, возможно, не было никогда.

— Василий Петрович! — вдруг тревожно крикнул Панкратов.

— Ну?.. — раздраженно отозвался оперуполномоченный.

— Смотрите! Паром…

Шатохин глянул поверх толпы, вытягивая шею.

Паром уже находился в нескольких метрах от причала и продолжал медленно, но неумолимо удаляться. Судно отдало швартовы и теперь постепенно выходило на рейд. На палубе, снабженной ограждением, толпился народ; многие из счастливчиков, кому удалось попасть на судно, прощально махали руками тем, кто остался на берегу.

— Проклятье! — в сердцах воскликнул Шатохин.

Словно издеваясь над ним, паром дал хриплый, прерывистый гудок, из трубы интенсивно повалил черный дым. Посудина прямо на глазах набирала скорость.

— Все-таки опоздали… — злобно выдохнул он. — Черт бы побрал этот паром…

С досадой крутя головой по сторонам, Шатохин увидел на краю причальной площади небольшое кирпичное строение с оконцем на фасаде. Над оконцем висела вывеска с надписью: «Билетная касса».

— Панкратов! — крикнул Шатохин напарнику. — Давай туда!

Оба милиционера начали пробиваться к кирпичному домику. Толпа между тем скопилась вдоль края причала, над людскими головами стоял приглушенный многоголосый гул. Людям теперь предстояло ждать не менее трех часов, пока паром снова вернется с того берега. Естественно, никому это не нравилось.

Изрядно помятые и потрепанные, милиционеры выбрались из толпы и поспешили к домику. Оконце было плотно закрыто, однако народ уже создавал перед кассой новую очередь. Продажа билетов должна была возобновиться примерно за час до следующего отплытия.

Шатохин с Панкратовым подошли к служебной двери, и она тут же открылась им навстречу, выпустив на порог седенького старичка в черном пиджаке и ветхих брюках, годных разве что на ветошь. Прямо на ходу билетер надевал на голову форменную фуражку речного флота.

— А ну, стоп! — резко бросил Шатохин. — Давай-ка назад, в будку.

Увидав перед собой двух милиционеров, чуть ли не вталкивающих его обратно в помещение, старик обомлел. В его мутно-белесых глазах отразился явный испуг.

— А в чем дело, товарищи? — опешил он. — У меня сейчас перерыв…