Месопотамия

Город, в котором она укрылась,пылает знамёнами, лежит под заснеженными перевалами.Охотники выгоняют дичь из протестантских соборов,бирюзовые звёзды падают в озеро,убивая медлительных рыб.Ах, эти улицы, над которыми зависают канатоходцы,ах, как они балансируют за школьнымиокнами, вызывая всеобщий восторг,как уклоняются от озёрных чаек,что выхватывают у нее из рук

золотые невесомые чипсы.Там, где мы с ней когда-то жили,у нас не было времени на созерцание и покой.Мы ударялись об острый камыш ночи,сбрасывали балласт в чёрную шахту лифта,чтобы продержаться в воздухе ещё одну ночь,ненавидя и не прощая,не принимая и не веря,гневно проживая лучшие днисвоей жизни.И вот город, в котором она, в итоге, укрылась,

нежно берет её за рукуи открывает перед ней свои склады и хранилища.Ах, эти порты, в которых сходят вывезенныев трюмах сенегальцы,чёрное мясо сердец,слоновая кость глаз,ах, эти подвалы, набитые сыром,гостеприимные протестантские города,в которых можно переждать Страшный Суд,такие здесь опытные адвокаты,

такие неприступные стены.Потому что там, где мы с нейкогда-то грелись на кухнях возле синих языков пламени,после нас не осталось ни следа. Время, старый канатоходец –сотню раз падало, сотню раз поднималось,с переломаными ключицами и железными зубами,ему без разницы, в каком направлении двигаться –залижет раны и опять танцует среди чаек.Но город, в котором она смогла укрыться, –какие здесь яркие платья и рубашки,какая бархатная кожа у пилотов

и китайских студенток.Ах, этот свежий горный воздух,этот привкус крови послеяростных поцелуев.Она ничего не забыла там, откуда приехала.Ни одного голоса, ни одного проклятия.Жизнь – это весёлое перетягивание каната.С одной стороны её тянут ангелы.С другой – адвокаты.Адвокатов больше.Но и услуги их стоят дороже.

* * *