Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..

— Мы можем попросить Лизу посмотреть память его личных вещей. Дневник, фотография отца, хотя бы так.

— Давай попробуем.

ГЛАВА 25

Проснулась я рано, когда только начало светать. Ещё не открыв глаза, подумала, что по глупости не закрыла окно шторами и оставила распахнутой форточку, так что птичий концерт в шесть утра был мне законным наказанием. Потом сообразила, что что-то не в порядке, вспомнила вчерашний вечер… И не застонала вслух исключительно потому, что это самое «не в порядке» спало рядом, обнимая подушку и так улыбаясь во сне, что моя решимость начала таять.

Ну, да, вчера, как раз перед тем, как мы всё-таки поцеловались, я твёрдо решила ограничиться одной встречей. Вот этой самой.

У меня учёба, работа и ещё одна работа. У тебя Лукка, семья и долг. Ну, и о чём тут говорить?

Оказалось, что говорить и не нужно, и уснули мы часа в три ночи, лично я совершенно бессовестно счастливая.

А вот теперь надо было начинать с этим жить.

Тихонько выскользнув из-под одеяла, я шагнула в сторону ванной, но за моей спиной снова раздался его голос:

— Ты куда собралась?

— Варить кофе, завтракать, учиться, потом работать и ещё встречаться с Джоном, — подробно отчиталась я.

— Ну, до первой пары у нас ещё куча времени… И мы, кажется, не все возможности исследовали… — Винченцо потянул меня за руку, и я подчинилась, словно загипнотизированная.

Когда мы всё-таки добрались до кухни, времени до занятий оставалось совсем немного. Я взглянула на Винса, вздохнула и взялась за коммуникатор.

— Меня отметят на лекции и дадут её переписать, — сказала я, возвращаясь к столу. — Это означает, что у нас есть полтора часа, чтобы поговорить… или мы можем отправиться в постель, ничего не обсуждая. В последний раз.

— Хм, — усмехнулся он. — Ты умеешь предлагать соблазнительные варианты. Давай поговорим.

Мой коммуникатор засигналил в тот момент, когда мы уже совсем поссорились. Мельком взглянув на часы — ну надо же, уже одиннадцать! — я подумала, что это Урагх, Джульетта или Лючия, но на экране высвечивалось лицо Лавинии.

— Лиза, я тебя не отвлекла?

— Нет, госпожа Редфилд, — ответила я, стараясь повернуться таким образом, чтобы Винченцо в поле зрения камеры не попадал.

Впрочем, что уж тут скрывать, всклокоченная причёска, припухшие губы и красноречивые следы на шее говорили сами за себя.

— Послушай… Нам… Следствию приходится снова просить тебя о помощи.

Никогда не слышала в голосе этой женщины ноток нерешительности! Вот интересно, что же им от меня понадобилось такое?

— Срочно? — я постаралась, чтобы вопрос прозвучал с максимально деловой интонацией.

— Ну… сегодня. Мне нужно отправляться обратно в Лютецию, но я не могу, пока не разберусь до конца. Это связано с тем юношей и его матерью.

— Понимаю… Беда в том, что вчера я пропустила работу, и мне непременно нужно попасть туда сегодня. Вечером после восьми не будет поздно?

— Хорошо, после восьми. Где?

— Может быть, у меня в квартире? Это на виа Пантано, совсем рядом с университетом.

— Спасибо и до встречи.

Экран погас. Я вздохнула и отложила аппарат, потом посмотрела на Винченцо.

— Это моя вторая работа. Понимаешь теперь, о чём я говорила? И я не могу отказать, это нужно для моего дара и для моей личности, для эго.

— Я могу тоже прийти вечером? — Он обнял меня так нежно, что я начала таять.

— Приходи.

— Тогда я встречу тебя возле магазина.

— Ты же адрес не знаешь!

— Ну вот ещё! Виа ди Кваттро Спада, четырнадцать.

Последней парой у меня сегодня были личные занятия с мэтром Хользегошем. Постепенно я стала понимать, что он учит меня не столько вскрывать ауру предмета, словно раковину устрицы, сколько сливать себя, свою ауру с нею. Не допрашивать ту же шкатулку или кинжал, а становиться им. Я спросила у мэтра, так ли это, и получила закономерный ответ:

— Не знаю. Я ведь не вижу ауры предметов, только разумных существ. Слиться с человеком или с жирафом невозможно без вреда для своего или его разума.

— Говорят, драконы это умеют.

— Драко-оны… Ты видела в своей жизни хоть одного дракона? — ворчливо поинтересовался он.

— Нет пока, но какие мои годы?

— А я видел.

— И какой он? Расскажите, мэтр! В какой он был ипостаси?

— Так-то он выглядел почти как обычный человек. Даже не такой красивый, как эльфы. Я попробовал поглядеть на него магическим зрением, и чуть не ослеп. Всё равно, что смотреть на полуденное солнце. Представляешь себе, он понял это и попросил прощения! Сказал, что должен был приглушить ауру, но забылся и не сделал этого. Если тебе когда-нибудь встретится дракон в человеческом обличии, ты легко это поймёшь, у него в ауре будто огонь пылает. Не белый или там голубой фон с теми или иными пятнами, а сплошное пламя.

Мы помолчали, после чего Хользегош спохватился:

— Так, нечего рассиживаться, давай-ка тренируйся. Растяни ауру, распространи её… да хоть на этот стул! А теперь прикоснись к нему и попытайся почувствовать, о чём он тебе говорит.