Месть Фарката Бона (СИ)

Фаркат закричать не смог, но понял, что пропадает. Впереди была только бездна, пол отступил от закачавшихся стен, и те начали падать внутрь башни…

Мерейю… Да кто бы сейчас узнал в этом искренне встревоженном, потрепанном, грязном бродяге избалованного отцовской любовью, заносчивого и подловатого красавца Хедике!

Он склонился к умирающему, осторожно поднял почти невесомое тело на руки.

— Тихо-тихо, все сладится, это только вторая попытка. Ты же наш вождь, куда мы без тебя — вот и думай, что не так пошло, а не помирай… Проклятая корона! — Мерейю перенес обессилевшего Бона подальше от полуразрушенного входа в замок Ольхормер и, уложив на свернутые дорожные сумы, укрыл своим плащом:

— Поспи.

— Некогда отдыхать. Что там зрачки — правду говори! — Фаркат задышал чуть спокойнее. — Надо успеть до рассвета.

— Да все с глазами у тебя, Величество, ладно, не багуй. Жалко Кейо, ну так теперь с тобой я пойду, погоди только, полежи маленько. Морена еще высоко. Выпей вот, — Хедике вытащил зубами из бурдюка с водой деревянный чоп. — Немного осталось! — О чем он говорил, о воде или об этой страшной ночи, в которую решалась не только судьба разрозненных земель, всех фьефов и баронства, будущее Северного королевства и их собственная, давно ставшая общей, участь, было непонятно.

Фаркат, лежа, потянулся, вздрогнул всем телом, сел:

— Не, ты пойдешь Лангина выручать. Может, разведчику нашему безбашенному там надобно по-большому сходить, да зад подтереть, а куда ему с распятыми-то руками? Вот не будет с баба… башнями обниматься! — Бон, видно, стал в себя приходить, раз по-прежнему забалагурил. — А что, поёт-то хорошо, только вот ни голосу, ни слуху — солдафон, что возьмешь! И карту мне подай.

Хедике, не соглашаясь, замотал головой:

— Сэйро, что ему сделается — привычный, ну смерзнет немного. Я с тобой.

Кейо Лангин, самый молодой следопыт и шпион войска архонта Тинери, в первый их с принцем Фаркатом штурм заколдованного глайморами замка поторопился и, наступив на неправильный камень, сошел с показанной на карте дороги, оказавшись пойманным хитрой ловушкой. Вот уже вторую тень он стоял на крохотном уступе на внешней стене смотровой башни; задом к бушующему морю, но крепко держась раскинутыми в нелепом объятии руками за крутые бока твердыни. Слава Астарлингам, хоть ее округлые плиты были выточены из гранита — века и ветра не пощадили их цельности, и Кейо смог уцепиться, намертво приклеившись ловкими пальцами к краям образовавшихся трещин…

— Моё это дело — мой риск, хватит уже, не потащу больше никого из вас, не позволю. И не спорь! — Усевшись на восточный манер, Фаркат потирал одной рукой поврежденное колено и тощим длинным пальцем другой — водил по разложенной на земле карте:

— Вот сейчас пойму, где напортачил. Я же в детстве тут кругом бегал, надо просто вспомнить!

— Как это?! — Мерейю аж чуть остатки воды на себя не пролил. — Уже почитай шестьсот полных коло как мирэ последнего не стало. И Ольхормер разрушен, народ вот баял — до основания, до камня последнего весь город сметён был. — Он оглянулся на стоящий за спиной огромный королевский замок. — Опять врешь?

— А? Ты сам не завирайся — помни, с кем говоришь! — Бон поднял глаза от пергамента.

— С кем? Я-то думал, что просто сказки сказываешь, шуткуешь. — Хедике выглядел растерянным, даже сметенным. — Правда, ты — Ингебрандта Великого сын?! Быть не может! Как? Тебе же зим не боле шестнадцати будет…

— Ты мне мешае… Что ты сказал? — Фаркат сдвинул брови и что-то беззвучно повторил про себя. И тут его прорвало, он даже вскочил:

— Прокля'тая корона?! Да? И есть что-то захотелось… Нет, нет, нет! Прокля'тая… Про'клятая!.. Вот же! Не замок заколдован, сама штука нас внутрь не пускает, по лабиринтам водит, ловушки ставит! Вот я олух!

— Сэйро, что с тобой? — Хедике метнулся следом.

— Так. — Бон начал бегать по поляне, спотыкаясь о камни и бранясь прескверно. Будто и не он в недавнем времени не мог шевельнуть рукой от ран, ссадин и усталости. — Слушай. Ох, придется тебе все рассказать, но быстренько, хотя… Ладно, так шибче ночь пройдет. — Он мельком взглянул на бледное светило. — Я понял, все менять надо, утром пойдем.

— Почему? Ты же говорил — до зари, — Мерейю не поспевал, не понимая, что с его чудным хозяином творится. А Бон заулыбался, губы по-лягушачьи растянул и на мешки назад улегся, укутался в Хедиков плащ, и Рейдентов — из его котомки на себя потянул:

— Ну, слушай! Родился я тут. Моего отца звали, правильно говоришь, Ингебрандт Великий. В браке между прочим! Так что зря меня ублюдком ведьмы звали… Вот они-то все и наколдовали, и войну бесконечную, и раздор среди мирэ, и страшный мор. А когда на нашу сторону стала победа склоняться, предали месмы короля, своего благодетеля; и меня, наследника восьмилетнего, выдали создательницам и учителям своим, глайморам.

— Ой, да будто! — У Хедике Мерейю аж голова по-настоящему, да не от голода, закружилась — столь дивен был рассказ Бона.

(1) — месяц созвездия Рака.

========== Грешник ==========