Месть зэка

— Прокурор? — спросил молодой гнусавый голос. — Ты не вешай трубку, я тебе хочу информацию дать по убийству на Грузинской.

— Ваша фамилия? — спросил Николай Николаевич, протягивая руку к ручке, но смех в трубке заставил его отказаться от своего жеста.

— Фамилию тебе! Слушай сюда, прокурор. В твоей описи есть норковая шуба. Да не ломайся, как целка. Я знаю, что есть. Ты бери людей и шастай на Ленинградский, там в доме тридцать пять в четвертой квартире лежит твоя шуба. Да поторопись, пока ее не пропили. И веселых ребят возьми с собой. Один прядешь, тебя из окна выкинут. — Трубка щелкнула и замолкла.

Хозяин, как всегда, был спокоен. Зато Медведь, хотя и старался не показать своей радости, никак не мог сдержаться, довольство так и сквозило в каждом движении его грузного тела.

— Поди пока ты шел, в штаны наклал, — с усмешкой спросил хозяин.

— И когда возвращался, тоже. От ваших солдат любой блажи можно ожидать. Захотят, да выстрелят.

Опер мягко засмеялся как закашлял:

— Что любовь с человеком делает!

«Сейчас я с тебя собью весь восторг», — решил Виктор.

— Вы знаете, кто у Мухи главный заложник? — спросил он. — Человек, о котором все забыли. Ваш коллега — врач.

— Коллега, — задумался опер и вдруг поперхнулся. — Не может быть, — крикнул он. — Неужели он сам вел прием? Что значит, молодой специалист, прямо подметки рвет на работе.

Виктор, злорадно глядя на опера, рассказал, в каком состоянии он застал молодого специалиста. Во время его рассказа лицо хозяина прямо вспенилось от злости.

— Штурмовать! — рявкнул он, ударив кулаком по своему мощному бедру. — Перестрелять всех мерзавцев на месте. Всю санчасть раскатаю до последнего бревнышка!

— А заложники? — охладил его пыл опер.

Видно было, что он не только не боится гнева хозяина, а даже подпитывает его, как бы еще и забавляясь.

— Ты геройский парень, — обратился хозяин к Виктору, — а этих негодяев всего четверо. Ты говоришь, тебя не обыскивали?

— Нет.

— А если мы дадим тебе пистолет? Ты бы расправился с двумя основными, а шестерки сами сдадутся. Тогда я бы вышел с ходатайством в Верховный Совет о помиловании.

— Дело-то не сложное, — заговорил Медведь как о чем-то вполне простом и хорошо продуманном. — Товарищ полковник самое главное еще не упомянул. Тебе разрешается передать им ключ от сейфа с наркотическими веществами.

«Вот я бы вас спрашивал, — подумал Виктор, — тем более ключ у меня», — одновременно он подивился на сложную игру опера.

— Я так думаю, они накушаются и заснут. Вот тогда вяжи их и сигналь.

— А вы вышлите группу захвата?

— Точно высылаем и берем их тепленькими без жертв. Что, Светлов, толковый план?!

— Толковый, толковый. Только можно вас спросить, гражданин начальник?

— Валяй, — махнул рукой полковник Томилин.

— А что, если, наглотавшись дури, они не заснут, а наоборот, придут в озверелое состояние и порешат лейтенанта, вашего коллегу? Я думаю, так и будет. Потом набросятся на беззащитных женщин и изнасилуют их. А потом притомятся и заснут. И утром вы их возьмете тепленькими и меня вместе с ними. И скорее всего прикончите нас всех при попытке сопротивления, чтобы не мешал лавры срывать. Хороший план? Тем более найдется револьвер с моими отпечатками пальцев. Так дело не пойдет. Условия я вам выложил, но готов вернутся обратно и передать ваше решение. Может быть, я смогу смягчить их реакцию, но сомневаюсь, так что, готовьтесь. Завтра в семь утра вам выбросят голову психолога в форточку.

— Ты! — крикнул полковник. — 3-э-э-к подлый! Иди к себе в барак и жди.

Виктор встал.

— Теперь я вижу, как вы мне благодарны, только не скидывайте настроение братвы. Как бы еще кого в котле не спекли.

Через несколько минут дне машины, битком набитые людьми, развернулись на кольце и взяли курс на Ленинградский проспект.

Как успел выяснить Боев, громадный дом, принадлежащий какому-то заводу, был расселен уже с полгода, в половине квартир никто не жил, другая половина была отдана под офисы разных совместных предприятий и кооперативов.

Машины они поставили на всякий случай у соседнего дома, а сами, рассредоточась, по двое стали продвигаться к парадной дома номер тридцать пять.

Через десять минут и парадный и черный ходы были блокированы спецгруппой захвата. Николай Николаевич сам возглавил операцию. И он, и Боев, не сговариваясь, действовали так, будто информатор был их человеком.

Отдав необходимые распоряжения, они спустились в недостроенный офис ресторана «Мандарин», который занял весь первый этаж расселенного дома.

Боев не торопился штурмовать квартиру, важнее ее было взять под полное наблюдение.

— Ты мне вот что объясни, — спросил Боев, — я с тобой согласен, что только человек, бывший в ту ночь в квартире, мог знать о шубе, но даже если он рассорился при дележе, на кой ему черт подставляться? Ну, сдаст нам других, так на самом мокруха висит.

— Может, не его обидели, а, наоборот, все деньги у него.

И он думает, что, сдав своих дружков, он один останется с барышом.

— И его не пугает, что они дадут на него полный расклад?