Месть зэка

— Женился бы! — усмехнулся Муха.

— Нужен я ей. Что у нас еще?

— Не торопись! — Муха летал, обошел Виктора. — Мы крепко обложены. На кой ляд Шакуре спроста себя подставлять. Шкуру продырявят и этим все кончится. Когда вертолет сядет, мы поставим дополнительное условие — обменяем одну санитарку на Шакуру. Менты должны это скушать.

— Скушают, — на самом деле Виктор ни на секунду не сомневался, что Томилин ни за что не отдаст Шакуру, которого раскручивали вновь за уничтожение целой семьи из кровной мести. Но сейчас ои хотел только одного — уйти.

— С одной стороны офицерская жена, вольная женщина, с другой — зэк. Конечно, менты согласятся.

— Хорошо, а куда летим? — спросил Равиль. — Давайте усечем прямо сейчас.

Виктор ничего не успел ответить. В глубине здания раздалась серия негромких хлопков, будто шлепали рукой по бумажным пакетам. И тотчас ядовитый дым потянулся шлейфом по коридору. Виктор еще давился и кашлял, а Муха уже действовал. Накинул на голову белый халат, он прыгнул в коридор и исчез в дыму.

— Вот твой вертолет, — сказал Равиль спокойно.

Виктор беспомощно смотрел, как приближается к нему рука с узким пером. Его выворачивало наизнанку, а Равиль, стоящим у окна в момент газовой атаки, практически был невредим. Равиль, не торопясь, снял с кресла белую салфетку, прикрыл глаза и нос и подошел к Виктору совсем близко.

— Прощай, мент, — тихо сказа он, начертив ножом крест перед его лицом. — Ты будешь умирать медленно.

«Вот и все, — подумал Виктор. Руки и ноги все еще были не его. — Дурацкая смерть без боя».

В это время за спиной Равиля появился человек в противогазе с автоматом в правой руке и дубинкой в левой. Увидав нож в руке Равиля, человек медленно, как бы задумчиво провел стволом вправо, потом влево.

Равиль с размаху ткнулся вниз и застыл в объятиях Виктора. Нож выскочил из безвольно поникшей руки и со звоном покатился по полу. Человек в противогазе выскочил обратно в коридор и тотчас из открытой двери смежного кабинета раздался мучительный крик. Человек крикнул один раз, другой, а потом словно захлебнулся своим криком и замолчал.

Виктор с трудом освободился от лежащего на нем Равиля, преодолевая дурноту, добрел к окну. Он разбил стекло и жадно вздохнул, не обращая внимания на крики и стрельбу за спиной.

Виктор стоял последним в бригаде бесконвойников, в тесном коридорчике вахты. За последней преградой — невзрачной на вид деревянной дверью — был выход на свободу. Но это был самообман. Потому, что когда их в очередной раз пересчитали и пересмотрели по фамилиям и статьям, то за открытой дверью оказался не город и даже не поселок, а всего лишь двор, окаймленный решеткой ворот. Но отсутствие караула с автоматами наперерез, приезд обыкновенного гражданского автобуса с водителем в штатском вместо авто зэка, именуемого в простонародье «воронком», — все это предвещало вхождение в совсем другую жизнь.

Открылись ворота, и автобус выехал за пределы зоны. Первый раз за четыре года Виктор увидел просто свободную жизнь. Он жадно разглядывал серую «Волгу», притулившуюся у стены дома, старушку с авоськой, спешащую по своим делам.

Автобус остановился у здания станционного склада, и двое бесконвойников в черных костюмах с бирками вышли и, не оглядываясь, пошли по тропинке к складам. Странно было видеть их Виктору, выделяющихся черными куртками на фоне сочной зелени, идущих безо всякого конвоирования. Автобус постепенно освобождался, двигаясь по периметру зоны. Каждый раз, когда открывались двери. Виктор с трудом подавлял в себе желание шмыгнуть в траву и затаится от всех. Наконец, в салоне с Виктором остался лишь маленький, цветущий, со спущенной на лоб челкой сторож Вася.

— Вместо меня, что ли? — спросил Вася, пошарив кругом глазами и убедившись, что, кроме Виктора, больше никого нет.

— А ты чего, освобождаешься?

— С каких делов. На больничку еду. Уши лечить. Ты, что ли,

Светлов?

— Ну.

Василий не стал продолжать разговор, а, бросив взгляд в окно, забарабанил в кабину шофера.

— Тормози, дубина, приехали!

Они миновали эстакаду с цистернами и по посыпанной песочком аллее подошли к уткнувшемуся задней стенкой в насыпной холм деревянному сараю с плоской крышей, который утопал в цветах. Вася долго возился с висячим замком, потом отворил дощатую дверь.

Половину сарая занимала большая печка, заставленная кастрюлями. У окошка на решетке висел транзисторный приемник «Альпинист», в углу стоял небрежно раскрытый мешок картошки.

— Тебе и это разрешается? — спросил Виктор, протягивая руку к приемнику и осторожно его поглаживая, но не решаясь включить.

Василий заметил голодный взгляд Виктора, брошенный на кастрюли, и самодовольно усмехнулся.

— Чего удивляешься? Это не зона — расконвойка. Ходи где хочешь, ешь что найдешь. Только одежду не смей менять на вольную — сочтут за побег. Работа здесь не пыльная. Фуем груши околачивай и смотри, чтобы на территорию склада детишки со спичками не забрели. Да ты ешь!

Вася насыпал Виктору целую тарелку вареной картошки с грибами, и, пригорюнившись, смотрел, как Виктор ее уплетает.

— Надолго в больницу?