Метеориты. Космические камни, создавшие наш мир

Оргей был сразу же отнесен к недавно обнаруженному необычному классу метеоритов, в котором, кроме него, было всего пять других экземпляров: к углистым хондритам. Он был необыкновенно похож на два ранее зарегистрированных углистых хондрита: на Алаис, упавший во Франции в 1806 году, и на Кольд Боккевельд, который упал в Западно-Капской провинции Южной Африки в 1838 году. Все эти три метеорита были угольно-черными и содержали значительное количество воды и углерода, а также такими мягкими, что легко крошились в руках.

При нагревании все три камня издавали резкий запах, похожий на запах нефти, и были просто нафаршированы органическими молекулами.

Коллекция метеоритов, содержавших органические молекулы и воду, росла. Трудно представить себе, как возбуждены и озадачены были тогдашние космохимики, обнаруживая в метеоритах эти вещества. В то время считалось, что органические молекулы связаны исключительно с живыми организмами, и их присутствие в камнях, прилетевших к нам с других небесных тел, казалось невозможным. В 1860 году в своей публикации, в которой он описывал органические молекулы, вплетенные в каменную ткань метеорита Кольд Боккевельд, маститый химик Фридрих Велер заявлял: «Согласно нашим сегодняшним знаниям, эти органические субстанции могли образоваться только в высокоорганизованных телах».

Ясно, что термином «высокоорганизованные тела» Велер прикрывал другое слово, – слово, которое было у всех на языке: жизнь.

Семена сомнения

Богатые органическими веществами и водой углистые хондриты продолжали прибывать на Землю на протяжении всего остатка XIX века и до середины XX.

Углистые метеориты, освещая историю Солнечной системы через призму геологии, имели отношение и к истории гораздо более недавней и близкой нам – к истории биологии. Присутствие молекулы жизни в камнях, которые прилетели с астероидов, привело многих космохимиков к мысли, что такие камни сыграли свою роль в происхождении жизни на Земле. А может быть, пойти еще дальше и предположить, что жизнь существует в Солнечной системе повсюду?

С другой стороны, к середине XX века даже небесные камни, пролежавшие на земле всего несколько дней или часов прежде, чем их подобрали, как Оргей, находились внутри земной биосферы уже около столетия. И нередко космохимики не могли избавиться от подозрения, что многие обнаруженные в метеоритах органические молекулы, а возможно даже большинство из них, были результатом «заражения», занесенного формами жизни, которые наполняют каждую трещинку земной поверхности, а вовсе не имеют внеземного происхождения.

В поисках ответа на эти вопросы ученые принялись за изучение самых богатых углеродом метеоритов: «CI-хондритов», которые были названы так в честь метеорита Ивуна (Ivuna), упавшего в Танзании в 1938 году. На сегодняшний день известно всего девять CI-ходритов – пять «падений» и четыре антарктических «находки». Их общий вес всего чуть больше двадцати килограммов, притом что один Оргей весит почти пятнадцать.

Но Оргей упал больше чем за сто лет до того, как были разработаны хитроумные космохимические исследовательские установки, такие, например, как в Космическом центре Джонсона, в котором хранятся антарктические метеориты и лунные камни, доставленные «Аполлонами».

Метеориты, падающие в наши дни, вроде Альенде, могут быть помещены в стерильные условия лаборатории всего через несколько дней после падения. Им обеспечен постоянный обдув холодным воздухом, строгое регулирование влажности, защита от грязи и пыли; прикасаться к ним можно только в перчатках. Историческим метеоритам повезло гораздо меньше – они частенько хранятся в деревянных музейных шкафах или стеклянных витринах; температура и влажность воздуха, в котором они содержатся, почти или вовсе не регулируются.

После падения метеорита Оргей большинство его фрагментов осело в крупных музеях Европы, где они медленно впитывали земной воздух, а с ним неизбежно впускали в себя и армию микробов. Один из фрагментов, обозначенный как «№ 9419», был доставлен в Музей естественной истории в Монтобане во Франции в интервале от двух до четырех недель после падения. Девяносто восемь лет № 9419 терпеливо лежал в музейной витрине в запечатанном стеклянном сосуде, пока его не вытащили оттуда космохимики, чтобы исследовать содержащиеся в нем органические молекулы. За время пребывания в стеклянной тюрьме камень несколько раскрошился от влажного воздуха, иллюстрируя тем самым хрупкость этой разновидности богатых углеродом метеоритов.

Темный камень, частично покрытый лаково-черной оплавленной коркой, был доставлен в лабораторию в Чикаго и бережно разделен на куски. Исследовавшие его космохимики сразу же заметили нечто очень странное: рыжевато-коричневые гранулы, погруженные в смоляночерную массу. Это было не похоже ни на что, когда-либо наблюдавшееся в метеоритах.

Это были не CAI. И не хондры. Это были семена. И они находились внутри метеорита.