Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

Религия или любовь? Искусство или бескрайнее звездное небо? Где искать ответ? Столько лет ищу и все равно так и не смог разглядеть маячащий где-то вдали образ.

Даже если ты никогда не покидал свой дом, когда-нибудь это сделать придется. Там, вдали от родных мест, если вдруг зайдет речь об отчизне, может, больше не будет этих эмоциональных всплесков. Страна далекая станет краем родным, а родина превратится в чужбину.

Это и есть житейская буря, это и есть предназначение.

Снежная буря. Откуда-то из глубин истории надвигается снежная буря, все ближе и ближе, никуда от нее не деться.

Колея на заснеженной дороге, кашель больного старика, все громче и громче. Та колея была и пламенем, и знаком судьбы. И точкой, и перепутьем.

(Возможно, до сих пор я так и не сумел точно выразить, что за призраки зовут меня, но мне всегда казалось, что я должен последовать их зову. Откуда-то из глубины упрямо призывал к себе свой народ внутренний голос.)

Что это было, в конце концов? Чистота, порыв, страсть, инстинкт или упокоение от усталости? Красота «чужбины» или какой другой соблазн?

В мире слишком много скверны. Кто ж захочет погрязнуть в злодеяниях? Испоганив природу, кто станет убегать от смога в поисках нового рая? (Да и где найти чистую землю на свете?) Не верю больше я в эти ценности, не обманете. Может, и правда мой выбор — глупость, как у того парижского художника Гогена, тоже «по дурости» сбежавшего на Таити. Человек не может одеревенеть настолько, чтобы разучиться заглядывать себе в душу. Это непростительная распущенность.

Ницше сказал: «Змея, не сумевшая избавиться от своей кожи, обречена на смерть». Поэтому старик Лев Толстой пустился в бега от давних житейских бурь.

Житейские бури, житейские бури!

Прочь иллюзии, прочь иллюзии!

Я понял, что в своем стремительном бегстве Лев Толстой пытался обрести внутреннюю безмятежность. Он в одночасье распрощался с родным краем, которому будет только лучше, если ты подпитаешь плодородие его земли своей гибелью. Как было заведено, зверь, питающийся испражнениями, пожирает испражнения; кому положено есть мясо, ест мясо. Кто носит короткий рукав, тому не по пути с тем, кто носит длинный рукав.

Рвать раз и навсегда лучше, чем латать друг друга, разбежаться и забыть обо всем. Эту не дошедшую до потомков идеальную, непревзойденную красоту невозможно повторить, невозможно скопировать, твое всегда принадлежит тебе и не может принадлежать никому кроме тебя.

И с той самой снежной бури я осознал, что за сто прошедших лет она так и не кончилась, и буря эта не в текстах, не в словах, ее невозможно изобразить, она внутри тебя.

И возможно, бежишь ты в сторону пустыни, нет, в сторону запустения.

А что остается? Я подумал о жизни той самой Марии Со. Проблема в том, что вырубленный лес больше уже не лес, но я все равно слышу ее упрямый крик: «О лес, я буду с тобой до конца!»

Я знаю, что из добрых побуждений для эвенков строят целые поселения, но разве тем самым им не отрезают дорогу домой в леса? Полагаю, что мы должны сформулировать лесную этику, суть которой состоит в рациональной и духовной значимости существования лесов. Духовный смысл в том, что Бог посадил лес на этих землях, так неужели нам надо непременно этого лишиться и утратить духовность окончательно, чтобы задуматься о его восстановлении? Человек сумел построить самолет, но он не в состоянии создать семя растения или сделать воробушка. Если мы будем ждать, пока земля погибнет, реки пересохнут и русла их потрескаются, то времени, отведенного человечеству, останется все меньше. Покинувшие леса эвенки оставили людям свое откровение — так ли уж неизбежна подобная участь для всего человеческого рода? Уйдя однажды, ты не сможешь вернуться. Останется тебе лишь бескрайняя пустыня!

Как не смог вернуться Лев Толстой. Надвигается снежная буря, закрутившая землю сто лет назад.

И я глубоко благодарен той самой снежной буре!

Цинь Цзиньпин. Ну-ка, дочка, повернись!

Ну-ка, дочка, повернись, буду я ругать тебя,Мне лепешечку хотя бы, брат не съел, а я б взяла!

Ну-ка, дочка, повернись, буду я пороть тебя,Мне лепешечку хотя бы, брат не съел, а я б взяла!Деревенская песенка

1

Доведись в моей деревне в каком-нибудь доме родиться малышу, как тотчас буквально все жители будут в курсе. И это отнюдь не потому, что новость побегут разносить родственники, просто за порогом такого дома появляется определенный «знак». В подобных случаях люди прибегают к самому первобытному и самому эффективному средству передачи информации — белозубым алым устам, действенность у него поразительная!

Что же именно представляет собой этот «знак»? О нем стоит рассказать.