Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

Когда видишь, как исчезают реки вокруг, как вырубаются леса, как свирепствует смог, в какой растерянности пребывают человеческие умы, думаешь: сколько еще должно заплатить человечество за этот урок? Какая чудовищная цена назначена за прозрение? Богатство копится в злодеяниях, а человечество тем самым обрекает себя на бесперспективность. Человек — это не только плоть, распущенность плоти происходит из распущенности духа. Каким должен быть дух, чтобы не посрамить собственную кровь? Как стать достойным той судьбы, что уготована для пришедших однажды в этот мир?

Трагедия природы в драматизме человеческого характера, в безграничном стремлении к захвату и освоению всего вокруг. Куда приведет нас такая история?

Природа не есть частная собственность человека, человек не противостоит природе, человек принадлежит природе, но с течением времени он превратил ее в производственный материал, сделал предметом рабства. Природа имеет свойство восстанавливаться, но ненасытность людей приводит к разрушению этой способности, к полному краху — уже начали исчезать отдельные виды. Проблемы, с которыми сталкивается природа, возникают как неизбежное следствие промышленного развития. Природа не есть частная собственность человека, природа — дом для человечества, нам нужно учиться экономить, а не отнимать, не растрачивать впустую. Природу разрушают люди, и человечество разрушается не природой, а им самим.

В окружающем мире человек обращает внимание только на воздух, воду, озеленение, но это все материальные проблемы. Он игнорирует при этом свою принадлежность этой природе, ему недостает духовности и чувственности. Человек — дитя природы, но он лишь один из ее многочисленных детей.

Возможно, за последние тридцать лет ВВП в стране растет быстрее, чем когда-либо, но при этом мы все ощущаем безграничное одиночество, наш дух подавлен, усталость от развращенности плоти не дает успокоиться нашим душам. Уже давно тело человека покрывают не лохмотья, а вот душа его по-прежнему в рванье. Вместе с материальным благополучием у нынешних потомков дракона[138] появилась на лице самодовольная улыбка нувориша, но что за ней? Заглянешь за нее, а там, на сколько хватает взгляда, одна лишь бескрайняя пустыня, болото да зловонная топь.

О подобном насильственном развитии, о прогрессе разрушительного характера я запомнил высказывание нобелевского лауреата Имре Кертеса[139]

:

«Политика единоличной власти, захваченной насильственным путем и неограниченной ничем и никем, приводит к губительным последствиям. Если не к гибели человеческой и разрушению материальных богатств, то к падению духовности человека. А делается это при помощи идеологии. В XX веке, в эпоху тотального обесценивания, все превратилось в идеологию, которая в какой-то момент создала свою собственную шкалу ценностей».

Сильнейшей идеологией сейчас является ВВП. Я промолчу. Запустение, бескрайнее запустение.

4

На симпозиуме в Гэньхэ я говорил о метаниях своей души, во избавление от которых я покинул взрастивший меня родной край. С этим прощанием, не в детстве и не в отрочестве, а уже в зрелом возрасте, с началом заката жизни, когда кровь моя устала бить ключом, меньше стало во мне предубеждений, меньше упрямства. От чего пора очищаться, от того очищаюсь. От дутой славы, никчемного подхалимства, лицемерных речей, разлагающихся душ; устал я, вымотался, только запустение и осталось, и больше ничего.

Бежать, удирать из этого по-поросячьи теплого, уютного до бессознательности болота, выйти из страха, остаться один на один с собственной душой, только тогда удастся разглядеть весь цикл своего перерождения от немощности к силе.

Был ли путником восьмидесятидвухлетний старик? И да и нет. Его бегство на небеса длилось чуть больше десяти дней. Старческая бодрость, упорно гнавшая его вперед, безоглядное, без шанса на возвращение расставание, его неотступное желание из последних сил доказать что-то кому-то, своему нутру, себе неповторимому.

Для человека самое важное ежеминутно помнить о том, что нельзя утратить свою самость. Даже если суждено прожить жизнь длиной в один день, каждый имеет право издать гортанный крик при рождении. Слепое следование за толпой подавляет тебя, ограничивает, сковывает, форматирует. Маска начинает прирастать к лицу, твоя кровь со временем превращается в грязную воду, неспособную передать ни печаль, ни скорбь.

Все прежнее становится невозвратным, пережив житейские бури, начинаешь понимать притягательность и силу простоты, осознаешь, что единственный правильный путь — это мир и покой внутри.

Где взять нам этот мир и покой? В религии или любви? В искусстве или бескрайнем звездном небе? Светлячки на ночном небосводе в пору моей непростой юности научили меня ценить красоту и стремиться к прекрасному. Разлетающиеся в разные стороны зонтики одуванчиков научили меня истинной сути естества: сеять, размножаться на дальние расстояния, осваивать новые генные территории. И это воспитало во мне уважение ко всем биологическим видам на земле.