Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

Мы называем эгоистичными тех людей, которые энергично стремятся к воплощению собственных интересов и стяжанию выгод, при этом обыкновенно невзирая на окружающих. Чего они, однако ни желали бы и чего бы ни приобретали, той главной, той единственной наградой, что им нужна, является испытываемое чувство удовлетворения, полноты, азарта, роста. Люди «самоотверженные» так же, как и эгоистичные, стремятся к тем целям, что приносят им внутреннее удовлетворение и наполняют их интенсивным переживанием смысла.

Помогая другим, отказываясь от богатств, статуса и почестей, посвящая себя служению некоему высокому делу, они приобретают сильнейшее ощущение собственной значимости и подчас морального превосходства. Внешне все и правда выглядит так, будто они действуют против собственных интересов в отличие от какого-нибудь загребущего капиталиста или хищного политикана. На самом же деле это лишь другой способ реализовать свое эго, обходная тропка, ведущая в том же направлении.

Нужно признать, впрочем, что метод этот намного благороднее и эффективнее, поскольку как счастье, так и личный рост лучше всего обретаются, когда мы вкладываем себя в некое внешнее предприятие, меняющее мир к лучшему. Если все наши усилия направлены только лишь на умножение своих непосредственных личных выгод, это говорит о скудости воображения и недостаточной амбициозности. Мы настолько бедны и слабы, что воля наша ограничена лишь маленькой точкой нашего «Я» и того, что ему требуется.

Человеческие воля к власти и эгоизм (я употребляю это слово без каких бы то ни было негативных коннотаций) лишь тогда находят себе пространство для полного высвобождения, когда они покидают тесные и скромные пределы индивидуального интереса и устремляются к трансформации действительности в соответствии с нашим представлением о должном и ценном. То, что принято называть альтруизмом (не всегда, но зачастую), является самой высшей и чистой формой эгоизма, предельной реализацией нашего индивидуального начала.

Аскет и бессребренник, тот, кто служит ближним, тот, кто спасает животных и занимается благотворительностью, тот, кто посвящает себя творчеству или познанию, тот кто приносит себя в жертву, делает тем самым бесценные психологические приобретения. По словам Ницше, он «хотел за это получить нечто и получил», просто дивиденды по инвестициям не столь осязаемы и грубы, как у типичных эгоистов. Он потому только и проявляет «самоотверженность», что безошибочно отыскал на этом пути мощнейшее ощущение смысла, значимости, полноты.

Не нужно смотреть на мир сквозь розовые очки: делаем мы все это не столько для ближних, сколько для себя самих – иные формы мотивации просто логически невозможны. Наш интерес и понимание ценного, наше «Я» в этих случаях настолько разрастаются, что сливаются с более широким контекстом действительности. Глубинный эгоизм, составляющий основу альтруистического акта, ничуть не умаляет ценность подобных поступков и ориентации личности. Наоборот, можно с уверенностью утверждать, что именно таков оптимальный способ проживания жизни, так как в нем достигается идеальная гармония и одновременно максимизация индивидуального и общественного интереса.

Нельзя поддаваться моральным заблуждениям касательно человеческой природы, ибо это сдерживает наше движение вперед. Всякое существо и всякая часть нашего «Я» эгоистичны: они так или иначе преследуют то, что «считают» своими интересами в силу заложенных эволюцией или созданных в течение жизни программ. Существующие поведенческие вариации пролегают не между эгоизмом и его отсутствием, а между его различными формами. Но какова же природа, глубинный исток этой всеохватной стихии? Для ответа на этот вопрос необходимо опереться на революционную мысль Ницше – первого мыслителя, кто поставил его в самый центр своей философии.

В основе всего ницшевского мировоззрения еще задолго до оформления оного в философскую систему лежала интуиция, что все сущее, равно живое и неживое, подчинено единому принципу развития, расширения, неограниченной экспансии. В 1877 г. для его обозначения Ницше пришел к отчётливой формулировке понятия воли к власти. До той поры содержание названного принципа пребывало под влиянием шопенгауэровской концепции или было недостаточно артикулировано, но все же красной нитью проходило и через весь первый период философского творчества мыслителя[13].

Найденный термин претерпевал долгое и интенсивное развитие вплоть до середины 1880-х гг., когда он окончательно стал обозначать всеобъемлющий онтологический принцип, согласно которому всякое простое сущее, всякая органическая или неорганическая система оказывает постоянное давление на окружающий мир с целью расширения своего «жизненного пространства» и формовки, упорядочения сущего по своему закону. Все учение Ницше, каждый фрагмент его текстов подвёден под этот основополагающий концепт, который становится, с одной стороны, методологией, ракурсом рассмотрения любого феномена, а с другой – системообразующим фундаментом.