Читаем Мифы Дальнего Востока полностью

Некоторое время спустя, когда этот охотник ехал на собачьей упряжке, за ним погнался тигр. Прямо на ходу он выхватил одну из собак из упряжки и съел. На другой день тигр загрыз около дома охотника вторую собаку, потом третью, четвертую. Видя это, хозяин пятую — самую лучшую — спрятал в доме. Но тигр явился в дом и схватил несчастного пса, который пытался укрыться за спиной человека. Тогда охотник убил тигра копьем.

По обычаю тигра полагалось с почетом похоронить. Рассказчик (и, вероятно, очевидец) описывает это так: «Убитого тигра захоронили в Челгоко: сделав сруб, положили на спину, туловище накрыли бараньей шубой, голову — перевернутым котлом. И потом, когда приносили в жертву животных, то от каждого для него выливали кровь и ставили пару палочек с ритуальными стружками». Это захоронение сохранялось лет сорок, а потом сгорело. Местные жители объясняли это тем, что хоронившие тигра люди плохо знали «закон» и положили его, как человека, на спину, тогда как надо было поставить на все четыре лапы, установив особые подпорки.

Как и у других тунгусо-маньчжурских народов, в негидальском фольклоре есть немало мифологических рассказов о браке тигра с женщиной:



Жила одна женщина, и был у нее очень злой муж, все время ругал ее и даже бил. Однажды пошла она к реке по воду, наклонилась, чтобы зачерпнуть ведром воды, и увидела свое отражение. Подумала женщина: «Я ведь красивая. И хозяйка хорошая. Почему же муж меня так не любит?» Села на берегу и заплакала.

Вдруг кто-то тронул ее рукой за плечо. Смотрит женщина, а это не рука, а когтистая лапа. Стоит у нее за спиной тигр.

Долго в тот день ждал муж жену. Не дождался, пошел на реку. Видит — стоит на берегу полное ведро, а на земле следы тигриных лап и женских сапожек. Понял муж, что тигр увел его жену. Разозлился, начал и жену, и тигра ругать, а под конец крикнул: «Берегись, тигр! Если я тебя встречу, будем биться!» Повернулся, чтобы домой идти, а тигр стоит у него на дороге, и на спине у тигра сидит его жена. Смотрит на мужа, усмехается.

Испугался муж, задрожал, слова вымолвить не может. Тут жена что-то сказала тигру в самое ухо, он развернулся и ушел в тайгу.

После этого муж еще несколько раз встречал свою жену и тигра на таежных тропах и в конце концов переселился в другие места. Понял, что не сможет тягаться с новым мужем своей жены.



ВОДЯНЫЕ ДУХИ

Хозяевами воды негидальцы почитали многочисленных духов таамун, даровавших удачу в рыбной ловле и охоте на морского зверя. Таамун обитали на дне моря, среди них были и мужчины, и женщины. Считалось, что утонувшие люди уходят к водяным духам, живут вместе с ними, но при желании могут общаться и со своими родственниками, оставшимися на земле, помогать им, дарить подарки. Поэтому к членам семьи утопленника у негидальцев было особое отношение как к людям, теснее других связанным с духами воды.



Жили два брата, оба рыбаки. Однажды ушел старший брат в море и не вернулся, утонул. Подумал младший брат: «Может быть, хоть тело брата вынесут волны на берег?» И пошел вдоль кромки прибоя.

Целый день шел — берег был пуст. Но в одном месте песок был весь истоптан, как будто здесь сражалось между собой множество людей, и было видно, что к берегу причаливали лодки. Удивился младший брат и решил выяснить, что же такое здесь происходит.

Вырыл он в песке глубокую яму, потом срезал ветку тальника, снял с нее кору так, что получилась тонкая трубка, залез в яму, засыпал себя песком, а трубку высунул наружу и стал через нее смотреть.

И вот показалась в море стая косаток. Сверкают их плавники, подобно серебряным саблям. Подплыли косатки к берегу, вышли из их пастей люди: и взрослые мужчины, и юноши. Взялись морские люди за сабли и начали состязаться между собой в воинском искусстве. И тут узнал парень среди них своего старшего брата, выскочил из ямы, бросился к брату. Но морские люди, увидев его, тут же прыгнули в пасти косаток, и стая скрылась в море. Только одна косатка не уплыла, осталась крутиться у берега. Смотрит младший брат — нет на спине у этой косатки плавника, а на берегу лежит серебряная сабля. Понял парень, что это ему от брата подарок. Но старшему брату без плавника в море нельзя. Достал младший брат свой нож, бросил в воду. Но старший все равно не уплывает. Подумал парень: «Наверное, это потому, что нож не похож на плавник». Срезал он ствол тальника и, глядя на серебряную саблю, вырезал из дерева точно такую же. Бросил в воду — тотчас на спине у косатки появился плавник, и она уплыла в море.

С тех пор парень не горевал по своему старшему брату и больше его не искал. А в морском промысле всегда была ему удача.

Сюжет, когда герои скрываются внутри животных, птиц или рыб, довольно часто встречается в тунгусо-маньчжурских мифологических сказках. Такая волшебная оболочка, позволяющая им быстро перемещаться по земле, воде или воздуху, называется дюпкун. В данном случае в качестве дюпкунов выступают косатки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

История / Химия / Образование и наука / Культурология
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Повседневная жизнь средневековой Москвы
Повседневная жизнь средневековой Москвы

Столица Святой Руси, город Дмитрия Донского и Андрея Рублева, митрополита Макария и Ивана Грозного, патриарха Никона и протопопа Аввакума, Симеона Полоцкого и Симона Ушакова; место пребывания князей и бояр, царей и архиереев, богатых купцов и умелых ремесленников, святых и подвижников, ночных татей и «непотребных женок»... Средневековая Москва, опоясанная четырьмя рядами стен, сверкала золотом глав кремлевских соборов и крестами сорока сороков церквей, гордилась великолепием узорчатых палат — и поглощалась огненной стихией, тонула в потоках грязи, была охвачена ужасом «морового поветрия». Истинное благочестие горожан сочеталось с грубостью, молитва — с бранью, добрые дела — с по­вседневным рукоприкладством.Из книги кандидата исторических наук Сергея Шокарева земляки древних москвичей смогут узнать, как выглядели знакомые с детства мес­та — Красная площадь, Никольская, Ильинка, Варварка, Покровка, как жили, работали, любили их далекие предки, а жители других регионов Рос­сии найдут в ней ответ на вопрос о корнях деловитого, предприимчивого, жизнестойкого московского характера.

Сергей Юрьевич Шокарев

Культурология / История / Образование и наука