Михаил Кликин. Сборник

Я положил его на кучу пыльной ветоши. Он уцелевшей рукой вцепился в ремень висящего у меня на груди автомата, потянул его к себе. Я присел перед Димкой, пытаясь разобрать, что он говорит.

— Жжет… Жжет…

Димка корчился от боли.

— Потерпи. Выберемся, промоем раны, заштопаем.

Оля уже заматывала Димкину руку своей футболкой. Таня осматривала глубокие царапины на бедре.

— Мне кранты, — Димка крепко схватил меня за грудки. — Ты был прав. Надо было сидеть в глуши.

— Помолчи.

Я разжал его пальцы, но он опять вцепился в меня.

— Бери её себе… Ты же этого хотел?.. Забирай, она твоя…

Я подумал, что он начал бредить. Потом понял — Димка говорит про Олю. И Оля, кажется, это тоже поняла. Она встала, отошла. Я слышал, как в брошенном портфеле пищат котята.

— Уходите… — Голос Димки делался всё слабей, но держал он меня по-прежнему крепко. — Дверь, помнишь?.. Там… Уходите через нее… А я этих гадов задержу… Баллоны откройте… Ну чего ты пялишься, Брюс?! Баллоны с газом у стены. Открой ты их. И беги…

Димка выпустил меня и обессиленный упал на ветошь.

В запертую дверь заколотили зомби. Таня вскочила, Оля подобрала пищащий портфель, выставила перед собой ружье.

— Давай! — почти беззвучно приказал мне Димка и приподнял здоровую руку, показывая мне зажигалку — одну из тех, что мы взяли на заправке.

Где-то со звоном разбилось стекло…

Я понимал, что в гараже нам не продержаться. Пока что подтягивающиеся по нашим следам обращенные не сообразили, что в здание можно проникнуть через окна — серые, густо покрытые пылью и грязью стекла мало чем отличались от стен. Но через пять минут или, может, через десять, какой-нибудь особенно смышленый дедайт шагнет в раму, осыпая стекло, и окажется перед нами…

Я бросился к служебной двери, про которую говорил Димка.

Это был выход на улицу, в город — на ту сторону бетонного забора. Чтоб оценить обстановку, я стволом автомата выбил стекло в одном из задних окон. Зомби были и здесь — но их было меньше, чем перед вокзалом. Я заметил четыре куда-то бредущие фигуры. Вполне возможно, где-то прятались и другие обращенные, но пока они себя ничем не выдавали. А спрятаться тут было где: старые гаражи, сараи, поломанные дощатые заборы, ржавеющие остовы машин, горы строительного мусора — в такие трущобы при других обстоятельствах я бы не полез.

За моей спиной что-то с грохотом рассыпалось, зазвенело. Девчонки взвизгнули и осеклись.

Я обернулся, вскидывая автомат.

Тощий зомби, не дедайт, а обычный — первого, так сказать, поколения — барахтался в разбитом окне. Я, пробегая мимо Тани, всучил ей «калашников», выхватил мачете — не хотел я грохотом выстрелов привлекать сюда других тварей.

Зомби всё никак не мог протиснуться в помещение. Между рамами обнаружилась металлическая решетка — на наше счастье. В ней-то зомби и застрял. Осколки стекла сыпались на пол, с омерзительным скрипом выползали из трухлявого дерева гнилые гвозди, удерживающие решетку, — зомби упрямо лез вперед, бестолково размахивал руками, не понимая, как выбраться из ловушки, в которую сам же и забрался.

Я ударил его в висок, на удивление легко пробив клинком уродливую голову, похожую на подгнившую хэллоуинскую тыкву. Мертвец осел, а в разбитом окне за решеткой появилась еще одна рожа — здоровенный дедайт уставился прямо на меня.

Грохнул выстрел — это подоспевшая Оля в упор разрядила один из стволов охотничьего ружья. Патрон оказался снаряжен картечью, и вытянутая рожа дедайта стала похожей на пропитанную кровью губку. Выстрел не убил живучую тварь, но ослепил и ошеломил.

Я с разбегу ударил плечом в стоящий около верстака железный шкаф с инструментами. Он завалился набок, перекрыв часть разбитого окна. Я молил бога, в которого уже был готов поверить, чтоб и в остальных окнах оказались решетки.

— Газ! Газ! — сипел Димка, пытаясь сползти со своего ложа.

Я подскочил к нему.

— Будем уходить. Держись!

Затрещало, осыпая звенящее стекло, еще одно окошко. Скрипнули, взвизгнули старые гвозди, с трудом удерживая сваренную из металлических полос решетку.

Димка оттолкнул меня и закричал от боли.

— Он не выживет, — сказала мне Оля.

Я и без нее это знал. Но не мог же я оставить друга — пусть даже и такого несносного иногда — на растерзание плотоядным уродам.

Что-то зашипело в углу, где стояли баллоны. Я резко обернулся, думая, что это подает голос какая-то изготовившаяся к прыжку тварь. Но кроме Тани никого там не было.

— Правильно… — пробормотал Димка, глядя в ту же сторону. Он опять показал мне зажигалку. — Уходите… Быстрее…

Таня повернула еще один вентиль — и шипение сделалось громче. Я смотрел на нее, видел, что она делает, но не мог поверить своим глазам. Она же лишила нас возможности отстреливаться! Да что там! Даже удар металлом о металл или о камень мог вызвать мгновенный взрыв.

— Что ты сделала?! — заорал я.

Таня с вызовом взглянула на меня, и я вдруг понял, что она всё просчитала, всё решила за нас. Газ рвался из баллонов, и у меня не оставалось времени ни на что кроме безоглядного бегства.

— Прощай, друг, — сказал я Димке. Он слабо мне улыбнулся.

Оля и Таня уже спешили к служебной двери.