Михаил Кликин. Сборник

Зомби лезли теперь в три окна. На двух из них решетки держались на честном слове.

Насколько сильным будет взрыв, когда кровожадные твари набросятся на Димку, и он щелкнет зажигалкой? Заденет ли нас пламя? Не посечет ли нас всех разлетевшимися обломками?

Я опять взглянул на Димку. Он всё так же улыбался, только глаза у него были совершенно пустые — как пуговки на плюшевой игрушке.

Димкина рука скользнула на пол, зажигалка вывалилась из пальцев. И я понял, что на его лице не улыбка застыла, а оскал покойника.

Я бросился к нему, еще надеясь на чудо. Но он был мёртв. Безнадежно мёртв.

И уже никто не мог остановить рвущихся в разбитые окна зомби.

— Уходите, — сказала Таня за моей спиной.

Она подошла к Димке, подняла зажигалку. Повторила:

— Уходите! — теперь её голос звучал угрожающе.

— Нет, — сказал я и протянул к ней руки, опасаясь, что она прямо сейчас выпустит из своего слабенького кулачка крохотный язычок пламени. — Не надо.

— Уходите, пока можете.

Она всё просчитала. Она всё решила за нас.

— Не надо так, — подала голос Оля. — Давайте просто убежим. Все вместе.

— Просто мы не убежим, — ответила Таня. — Эти твари полезут через крышу, как только мы окажемся на улице. А те, что ворвутся сюда, разнесут задние окна. Вы же видите, там нет решеток. Все, что мы сможем выиграть — это три минуты бега. Потом они опять нас догонят. Шанс на спасение есть, только если мы всё тут взорвем.

— Мы выстрелим с безопасного расстояния, — предложил я. — Газ сдетонирует.

— А если нет? — Таня махнула рукой. — Уходите, не теряйте время зря. Идите! Идите!

— Но я не могу…

— Я уже умирала. Несколько раз. Помните — тогда на дороге, когда вы решили, что я заражена… И когда я болела — помните? Умирать не страшно. Жить дальше — вот что страшно. Уходите, и оставьте меня.

Она подняла руку с зажатой в кулаке зажигалкой, заставив меня попятиться.

— Уходим, — сказал я Оле.

— Прощайте, — сказала нам Таня. Её взгляд что-то очень мне напоминал. Где-то я уже видел такие глаза…

Сразу две решетки вывалились из окон.

Я распахнул дверь — она была деревянная, старая и прогнившая, поэтому я даже не стал её закрывать — всё равно зомби выломали бы её за считанные секунды. Я обернулся.

Таня смотрела на нас. Она улыбнулась, и я вдруг вспомнил — точно такой взгляд был у Ромы, которого я прозвал «немцем». И точно такая улыбка.

Зомби лезли в окна — будто черное гнилое болото вливалось в темное помещение гаража.

Я схватил Олю под руку и побежал.

Я не оборачивался, но я узнал, когда обращенные твари добрались до Тани. Она закричала.

Она кричала всё время, пока мы бежали.

А потом грянул взрыв.

13. Год первый. Июнь. Игрушки

Третьей погибла Оля.

Взрыв толкнул её в спину, и она полетела кувырком, но не это её убило.

Обломки кирпичей и дымящихся досок падали вокруг — но ни один из них Олю не задел.

Олю убил я.

— Бежим! — заорал я, хотя сам еще подняться никак не мог. — Бежим!

Кусок мяса с торчащей костью шмякнулся передо мной. Это могла быть конечность зомби, но я почему-то и сейчас уверен, что это была рука Тани — та самая, которой она держала зажигалку.

Я чувствовал, что на голове у меня плавятся волосы. Одежда дымилась. Глаза были засыпаны пылью. Я, кажется, был контужен.

— Бежим!

Это чудо, что я не растерял оружие, что сумел встать на ноги, найти Олю и даже выбрать верное направление для бегства. Мы, спотыкаясь, неслись по вспучившейся асфальтовой дорожке прочь от вокзала и разрушенного взрывом гаража. Иллюзий у меня не было — я понимал, что в городе полно обращенных, и рано или поздно (скорей рано) эти твари до нас доберутся. Я надеялся лишь на то, что взрыв и пожар отвлекут обращенных, собьют их со следа. Я думал найти укрытие. Но совершенно не представлял, что мы станем делать потом…

Огромный гуль появился внезапно. Наверное, он выпрыгнул из какой-нибудь квартиры на втором или третьем этаже, но мне показалось, что мерзкая тварь возникла из ниоткуда — будто телепортировалась к нам. Оля бежала впереди меня, и она практически влетела в объятия гуля. Он прижал её лапой и потянулся ко мне — одной жертвы ему было недостаточно.

Я шарахнулся в сторону. Автомат слетел с моего плеча, я подхватил его — получилось, что оружие само прыгнуло ко мне в руки. Щелчок переводчиком огня, патрон уже был в патроннике…

Я сделал пять одиночных выстрелов, метясь в мерзкую рожу гуля. Я попал три раза, но, наверное, расстрелял бы весь магазин, если бы пятая пуля не пробила Оле плечо. Она вскрикнула коротко — по-птичьи, побелела вся, но не упала, так как гуль продолжал её держать.

У него было три дырки в голове — а он как-то ухитрялся стоять. Он упал только тогда, когда я выдернул Олю из его лап.

— Больно, — прошептала она.

— Извини… — Я тащил её в сторону, а гуль полз, дергался и скреб асфальт когтями, пытаясь достать нас. — Пожалуйста, прости! Прости меня! Прости!

Она потеряла сознание — обмякла, затихла. Я отпустил её, подскочил к гулю и выпустил еще две пули в его бугристый затылок, будто бы сложенный из булыжников.