Михаил Кликин. Сборник

— Ты же говорил, что здесь никто не купается.

— Ну… — Он пожал плечами. — Надо же что-то делать…

Вода была холодная.

Сашка оттолкнулся от топкого дна, три гребка руками сделал. Потом опустил ногу, чтобы попробовать, ил здесь или песочек с камнями — а внизу уже ничего не было — глубина! Только шершавая водоросль заплеталась за лодыжку, и в голову сразу всякие жуткие мысли полезли: о водяном, русалках, о древней щуке, чертях из омута и утопленниках.

И что-то, вроде бы, действительно, шевельнулось рядом.

Сашка зажмурился, ударил по воде руками.

Быстрей! Быстрей!

Вода, вроде бы, прозрачная, а глубина чёрная, непроглядная. Что там прячется?

Опять что-то за ногу его тронуло, и он едва не закричал.

А лодка-то как далеко! — с воды расстояние всегда кажется больше, чем с берега.

Он всё же доплыл, закинул руки на горячий борт, полез в лодку, почти ничего не соображая — только бы из воды поскорей! Роман был там — лежал на пайолах, действительно, вроде бы, спал, только глаза его были открыты.

— Эй, — Сашка тронул его за плечо. — А Валерка где?

Роман медленно повернул голову, уставился на товарища, не мигая; глаза — рыбьи.

— Ты чего, Ромка? Не пугай меня! Слышь? Валерка что, на берег ушёл?

— В… — сказал Роман. — В…

Он вытянул руку. В кулаке его был зажат клок мокрой тины. Сашка коснулся её, и вдруг понял, что это чьи-то мокрые волосы.

От Романа они так ничего и не добились.

Когда Сашка загружал товарища в машину, он ещё надеялся, что Валерка встретит их дома. Но в бабкиной избе было пусто, и тогда Сашка, оставив Рому на попечение трясущейся Марины, вернулся к реке.

Включив эхолот, он трижды проплыл через «яму», не очень-то понимая, что отображается на экране. Но, увидев знакомую дугу, оторвавшуюся от линии дна, услышав писк сигнализатора, перевесился через борт.

И увидел, как из-под лодки ускользает нечто большое, белёсое, с развевающейся гривой тёмных волос, похожих на тину.

Он закричал.

А с глубины поднялось ещё что-то жуткое, мягко толкнулось в днище. Сашка схватился за вёсла и увидел, что это Валерка — страшный, синий, весь порванный. Сашка схватил багорик, чтобы вытянуть утопленника. Но тут под лодкой опять мелькнула белёсая тень, и Валеркино тело, будто переломившись, вмиг ушло на дно.

Всё дальнейшее было как в горячечном бреду…

Он пришёл в себя уже под вечер, оттого, что Света гладила его по лицу.

Он был в избе.

В печи горел огонь.

Радио громко отчитывалось о прошедшем дне: лесные пожары не утихают, убит журналист, самолёт потерпел крушение.

Тихо и жутко плакал забившийся в угол Роман.

— Что случилось? — спросил Сашка.

И всё вспомнил.

Ночь была страшная.

Они не спали, но их всех мучили кошмары.

Стоило прилечь, и им начинало казаться, что кто-то наваливается на них, душит. Стоило подняться — и чудилось, как по крыше топают чьи-то ноги, в трубе подвывает, под окнами бродят тени.

Когда стало чуть спокойней, они увидели, что в соседнем доме зажёгся свет — колеблющийся, неровный. Сашка взял камеру, стал снимать происходящее — в далёком окне что-то шевелилось, заслоняя свет. Вскоре раздался выстрел — будто молоток ударил.

А минут через двадцать после этого кошмары вернулись.

Изба вся словно тряслась. Дрожали стёкла. Трещали запертые двери. На улице что-то гремело, билось. По крыше скатывались кирпичи, обломки падали в печную трубу.

Сашка заполз под кровать.

Марина залезла в сундук.

А Роман, задыхаясь, метался на диване, пытаясь сбросить с груди нечто тяжёлое, живое и невидимое…

С рассветом опять всё успокоилось.

Вооружившийся топориком Сашка выглянул на улицу, ахнул, увидев, во что превратился его «галлопер»: колёса спущены, на боках вмятины, лобовое стекло продавлено, фары, бампер, решётка радиатора — всё раскурочено. И как теперь отсюда выбираться? А уезжать надо — Роман совсем плох, еле дышит, да и Марина близка к помешательству — выдержит ли ещё одну подобную ночь?

Обошёл Сашка автомобиль, следы посмотрел: где-то дёрн вырван, где-то трава притоптана. На грязном заднем стекле отпечаток — то ли ладони, то ли лапы.

Медведь?

Марина вышла на крыльцо, села на ступеньки, голову руками обхватила, закачалась, как болванчик. Сашка глянул на неё, решил:

— Надо к соседу идти. Может, он чего знает…

Соседская изба была не заперта. И хозяин в этот раз оказался на месте. Он лежал на скользком от крови полу, дышал, как всхлипывал. В правом боку зияла рана. Левая рука была вывернута под неестественным углом.

На Сашку он взглянул с ненавистью, застонал, дыркой в рёбрах подсвистывая, заскрёб ногтями по грязным половицам, пытаясь поднять себя хотя бы на сантиметр.

Это был Фёдор — Сашка как-то узнал его. Здоровенный, лохматый, на лице будто кора — не мужик, а леший — так про него раньше говорили.

— Что тут случилось? — Он присел перед хозяином дома, не зная, как ему помочь, за что взяться.

Фёдор поймал его за руку, с неожиданной силой потащил на себя:

— Зачем приехали? Что сделали?..

Сашка испугался, вырвался, отступил. Под лавкой заметил валяющееся ружьё, раскатившиеся по полу патроны.

Фёдор буравил гостя глазами, зубами скрипел: