Михаил Кликин. Сборник

Старик не держал обиды на дьявола. Это было бы глупо, как злиться на камни, разбившие лодку, или обижаться на ветер за то, что он спутал сети.

Но вот люди…

Те, кто ходил в море, кто кормился с него и рос рядом с ним, — они быстро забыли прошлую жизнь и пошли чужакам в услужение. Старик фыркал, когда с ним здоровались бывшие друзья и приятели — и с ним быстро перестали здороваться. Один только Вано желал старику доброго утра и доброй ночи когда заносил хлеб, или пару яблок, или банку тушёнки. Это была добровольная плата за рассказы о море — потому старик легко принимал эти подношения и делил их с мальчиком, угощая его настоявшимся чаем и старыми конфетами.

Раньше старик много читал, и у него была хорошая память. Теперь он рассказывал ребёнку сказки про корабельную муху и рыбу-брызгуна, про краба-мошенника, переиначивал длинные истории про охоту на белого кита и про кубинского рыбака, поймавшего огромного марлина. Он рисовал на песке гигантского спрута, топящего парусники, и тысячелетнюю черепаху, на панцире которой люди построили целую деревню.

После таких разговоров старику снились яркие сны: волны шлёпали лодку по форштевню, уходящая в глубину леска резала пальцы, чайки криками выпрашивали подачку, а живой и здоровый сынишка, почему-то похожий на мальчика Вано, швырял птицам резаную тюльку и звонко смеялся над их чехардой.

Такие же сны видел и мальчик — они часто обсуждали это, и удивлялись, обнаружив полное сходство в каких-то деталях. Мальчик спрашивал, не дьявол ли насылает такие видения. Старик отвечал, что дьявол способен на всё, но только не на это — нет у дьявола такой силы, чтобы показывать им настоящее море…

Вано пропал в среду.

— Это ты, полудурок, виноват, — давил сквозь зубы инженер Кумыков, держа старика за шею. — Ты ему голову задурил. Он твоё море каждую ночь видел. И ушёл туда, к нему, к кальмарам и осьминогам…

Старик мог бы обнять и раздавить тощего Кумыкова. Но он терпел его трясущие руки на шее, молчал, только зубами похрустывал. А когда инженер заплакал, старик отодвинул его к стенке и вышел из своей хибары, сложенной из шифера и гофрированной жести. Он встал на краю обрыва, под которым когда-то плескались волны, а теперь плавали невесомые камни. Ему показалось, что он снова видит море и присосавшегося к нему дьявола. Показалось, что видит маленькую лодку. Маленького мальчика в ней. И опускающийся сверху хобот…

— Я найду его, — сказал старик инженеру, вернувшись в дом. — Только дай мне лодку и глот. Остальное у меня есть.

— Зачем тебе лодка, придурок? — тихо спросил инженер Кумыков. — Моря давно нет, вода ушла.

— Вода ушла, — тихо ответил старик. — Но море всё ещё здесь.

Следующим вечером часа за три до заката перед хибарой остановилась странная машина без кузова, но со спиной-панцирем. Друзья инженера Кумыкова сбросили с неё шлюпку и канистру, в которой плескалось что-то вязкое и тяжёлое.

— Спасибо, — сказал им старик и ушёл в хибару за вёслами. Потом он принёс самодельный багор, латаную сеть и самодур с десятью крючками, дубовую колотушку, потёртый термос с чаем и стеклянную банку со сладкими сухарями.

Друзья Кумыкова, посмеиваясь, следили за ним.

— Совсем сбрендил старый, — сказал кто-то. — И мальчишку своими разговорами сгубил.

Старик выпрямился, поправил вязаную шапку, ладонью огладил робу, взял багор наперевес. Смешки стихли.

— Вы езжайте, ребята, — тихонько сказал старик. — Вы своё дело сделали.

Он снял со стены моток верёвки, спустил ноги с обрыва, посидел так пару минут, а потом прыгнул вниз…

Когда солнце утонуло в седой мгле у горизонта, а над сухими песками и огнями завода поплыли полосы густого тумана, старик забрался в лодку. Он ещё раз проверил, всё ли на месте: снасти, перекус, вода, кривой нож, соль, колотушка… Всё было здесь — только сына не было. Старик налёг на весло, толкнул им землю — лодка качнулась, поползла с обрыва, накренилась, нырнула носом вниз — но почти сразу выровнялась и повисла в воздухе, качаясь, как на волнах — восемь камней, привязанных к стрингерам, держали её на плаву.

Старик выждал немного, ещё не вполне веря в произошедшее, потом вставил вёсла в уключины, пошевелил ими. Крепнущий ветер с севера по-приятельски толкнул старую шлюпку в борт, повернул её и потащил в безводное море…

В селе потом говорили разное: что старика унесло в космос, что его сожрали летающие арахниды, что он просто упал и утонул в резервуарах завода. И никто сначала не поверил рассказу вернувшегося мальчика, будто бы старик убил дьявола, выпившего их море. Только через несколько месяцев, когда с юга вдруг потянуло солёной сыростью, а обеспокоенные чужаки остановили завод и велели вывозить оборудование, бывший инженер Кумыков позвал сына и попросил ещё раз всё повторить.