Читаем Микрополь полностью

АГАТА (Оресту.) Ваша, между прочим, заслуга.

ИППОЛИТ. Птичка, не будь такой злопамятной. Справимся как-нибудь…

ОРЕСТ. Я обещал искать, я и буду справляться. Мне отчего-то кажется, что этот Дормидонт влачит свое скорбное существование где-нибудь на Кипре и не желает к Ариадне возвращаться. Или на Бали.

АГАТА. Выбираю Бали. Если бы я сбегала от Ипполита, то именно туда… Мне вот что пришло сейчас в голову: почему бы Ариадне не получить от Дормидонта письмо?

ИППОЛИТ. Это бы ее очень обнадежило.

АГАТА. И на некоторое время заткнуло бы ей рот.

НИКА. Но для этого нужно сначала найти Дормидонта!

АГАТА. Ника, дорогая, это совсем необязательно. Чтобы послать письмо, достаточно знать имейл.

По сцене медленно проходит Хор.

ХОР. В полуразрушенном доме живет Ариадна. От векаТам не имели вай-фая и не получали имейлов.

АГАТА. О, Господи, ну кто-то же может предоставить для письма свой имейл!

ХОР. Мы предоставим, пишите: Хор. Точка. Обманутых. Точка.Дольщиков. Дальше – собака. Ворам. Точка. Нет.Корреспонденцию тотчас вручим Ариадне.

Хор покидает сцену.

АГАТА. Пошлем Ариадне письмо тоскующей любви, важно лишь составить правильный текст.

НИКА. Текст чужого письма?

АГАТА. Почему бы и нет?

НИКА. Но ведь чужие письма нельзя писать…

АГАТА. Вы всё перепутали, милочка: чужие письма нельзя читать. А писать – можно.

ОРЕСТ. Тогда надо делать это не откладывая. Где мы можем уединиться?

ИППОЛИТ. Давайте сегодня вечером на яхте. Поужинаем и напишем.

АГАТА. На десерт!

На авансцену выходит Леокадия.

ЛЕОКАДИЯ. Все мы живем в бабушкиной комнате: я и Сашенька, сестра с мужем, ну и, конечно, бабушка. Когда выяснилось, что у Сашеньки ДЦП, мой супруг нас покинул. А Сашенька – благодарный мальчик, только кричит по ночам, потому что у него боли. Понятно, что мужу сестры это не нравится – а кому понравится, если ни свет ни заря на работу идти, а ночью выспаться не получается? Расчет был на то, что у бабушки только сестра с мужем жить будут, а я, предполагалось, что построю себе однокомнатную, только кто же мог представить, что с долевым участием так выйдет?

Вид с кормы яхты. Справа и слева поручни на палубе, в центре – кают-компания. При выходе каждой из пар на палубу свет падает только на стоящих у поручней. У левого поручня Ипполит и Ника.

НИКА. Красота. Солнце под воду уходит. Хорошо тем, у кого яхта.

ИППОЛИТ. А у некоторых – не одна.

НИКА. Тебе есть куда расти… Представляешь, какой кайф – путешествовать одновременно на двух яхтах?

ИППОЛИТ. Не представляю.

НИКА. Нет, как это, интересно, у них получается, а?

ИППОЛИТ (смеется). Ну, типа, трап между яхтами.

НИКА. Или раздвоение личности… Кстати, о трапе. Когда мы поднимались на яхту, к тебе кто-то подходил. Ты его еще в бок пихнул…

ИППОЛИТ. Журналист.

НИКА. А что он спрашивал?

ИППОЛИТ. Глупости какие-то. Журналисты всегда спрашивают глупости.

НИКА. Ну, что он спросил-то? Ты же не всякого в бок пихаешь.

ИППОЛИТ. Раскопал, короче, что я строительным бизнесом занимался.

НИКА. И что в этом такого?

ИППОЛИТ. Да ничего.

Из кают-компании доносится голос Агаты.

АГАТА. Ариадна не дождется письма от любимого… Мы будем писать?

НИКА (входя). Будем.

АГАТА. Вы не согласитесь записывать? Быть нашей, так сказать, коллективной рукой.

НИКА. Я? Почему я?

АГАТА. У вас самый красивый почерк… Официант! (Подходит официант, держа наготове блокнот и ручку. Агата вынимает их из его рук и передает Нике. Официант растерянно улыбается.) Спасибо. Это ровно то, что нам нужно. Итак…

ИППОЛИТ. Итак?

ОРЕСТ. Итак: дорогая Ариадна!

НИКА (начинает было писать, но тут же останавливается). Мы же не знаем, как он ее называет! Может, у нее какое-то домашнее имя есть – Котик, там, или Птичка.

АГАТА. Птичка уже существует.

ИППОЛИТ. Ну, тогда Котик…

АГАТА. Да, лучше Котик: свежо и оригинально. И с клубком, опять же, связано. Не забывайте, что мы имеем дело с Ариадной!

ОРЕСТ. Логично, не подкопаешься. Тогда так: дорогой Котик!

НИКА. Хотя, если разобраться, – Киса!

ИППОЛИТ. Точно, блин: Киса! Однозначно Киса! Был у меня в детстве котик – назвали Васькой. Через полгода у Васьки – хоп! – котята. Ваську, короче, переименовали в Василису.

НИКА (пишет). До-ро-га-я Ки-са!

ИППОЛИТ. Дед – тот всегда говорил: первое дело – коту под хвост посмотри. А потом называй.

АГАТА. Ценный совет. Жаль только, что у Ариадны нет хвоста.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сестра четырех

Музей
Музей

«Музей» – третья пьеса в сборнике Евгения Водолазкина «Сестра четырех».«Пьеса "Музей" – не историческая и не социальная. Это не "история", а, выражаясь по-лермонтовски, "история души". Точнее – двух душ. Жанр я определяю как трагифарс – но с развитием действия фарс испаряется, остается трагедия. Грустная повесть о том, как – по Гоголю – поссорились "два единственные человека, два единственные друга".Герои – Сталин и Киров, место и время действия – СССР тридцатых годов. Я мог бы их назвать, допустим, Соловьевым и Ларионовым, но тогда пришлось бы долго объяснять, что один – волевой, а другой – не очень; я был бы рад поместить моих героев на Луну образца 2020 года, но тогда требовалось бы рассказать, отчего в этот момент там сложилась такая безрадостная атмосфера. Обычно я избегаю писать об исторических лицах, потому что реальный контекст отвлекает. Речь ведь идёт не о конкретных людях, а о человеческих типах».Евгений Водолазкин

Евгений Германович Водолазкин

Драматургия

Похожие книги

12 великих комедий
12 великих комедий

В книге «12 великих комедий» представлены самые знаменитые и смешные произведения величайших классиков мировой драматургии. Эти пьесы до сих пор не сходят со сцен ведущих мировых театров, им посвящено множество подражаний и пародий, а строчки из них стали крылатыми. Комедии, включенные в состав книги, не ограничены какой-то одной темой. Они позволяют посмеяться над авантюрными похождениями и любовным безрассудством, чрезмерной скупостью и расточительством, нелепым умничаньем и закостенелым невежеством, над разнообразными беспутными и несуразными эпизодами человеческой жизни и, конечно, над самим собой…

Александр Васильевич Сухово-Кобылин , Александр Николаевич Островский , Жан-Батист Мольер , Коллектив авторов , Педро Кальдерон , Пьер-Огюстен Карон де Бомарше

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Античная литература / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Зависимая
Зависимая

Любовник увозит Милену за границу, похитив из дома нелюбимого жениха. Но жизнь в качестве содержанки состоятельного мужчины оказывается совсем несладкой. В попытке избавиться от тоски и обрести былую независимость девушка устраивается на работу в ночной клуб. Плотный график, внимание гостей заведения, замечательные и не очень коллеги действительно поначалу делают жизнь Милены насыщеннее и интереснее. Но знакомство с семьей возлюбленного переворачивает все с ног на голову – высшее общество ожидаемо не принимает ее, а у отца любовника вскоре обнаруживаются собственные планы на девушку сына. Глава семьи требует родить внука. Срочно!Хронологически первая книга о непростых отношениях Милены и Армана – "Подаренная".

Алёна Митина-Спектор , Анастасия Вкусная , Евгения Милано , Тори Озолс , Ханна Форд

Драматургия / Современные любовные романы / Эротическая литература / Романы / Эро литература
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы
Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы

Людмила Петрушевская (р. 1938) – прозаик, поэт, драматург, эссеист, автор сказок. Ее печатали миллионными тиражами, переводили в разных странах, она награждена десятком премий, литературных, театральных и даже музыкальных (начиная с Государственной и «Триумфа» и заканчивая американской «World Fantasy Award», Всемирной премией фэнтези, кстати, единственной в России).Книга «Как много знают женщины» – особенная. Это первое – и юбилейное – Собрание сочинений писательницы в одном томе. Здесь и давние, ставшие уже классикой, вещи (ранние рассказы и роман «Время ночь»), и новая проза, пьесы и сказки. В книге читатель обнаружит и самые скандально известные тексты Петрушевской «Пуськи бятые» (которые изучают и в младших классах, и в университетах), а с ними соседствуют волшебные сказки и новеллы о любви. Бытовая драма перемежается здесь с леденящим душу хоррором, а мистика господствует над реальностью, проза иногда звучит как верлибр, и при этом читатель найдет по-настоящему смешные тексты. И это, конечно, не Полное собрание сочинений – но нельзя было выпустить однотомник в несколько тысяч страниц… В общем, читателя ждут неожиданности.Произведения Л. Петрушевской включены в список из 100 книг, рекомендованных для внешкольного чтения.В настоящем издании сохранена авторская пунктуация.

Людмила Стефановна Петрушевская

Драматургия / Проза / Проза прочее