Милые детки

Лорен забрала у Харпер коляску и покатила ее в сторону кафе, где собралась небольшая толпа – все ждали возможности вместе с матерью порадоваться счастливому возвращению малышей и осыпать благодарностями полицейских. Толкая коляску и глядя на детей, Лорен чувствовала восторг и благодарность, но все же страх не вполне еще отпустил ее, приходилось повторять про себя: они здесь, все хорошо, все закончилось.

И тут она замерла на месте. Патрик и Харпер сделали еще несколько шагов в сторону кафе, но затем тоже остановились и обернулись.

– Ты чего? – спросил Патрик.

Лорен стояла под проливным дождем и смотрела на малышей, которых чуть было не потеряла навсегда, – один бог знает, что за кошмарная судьба могла их ждать. Два главных человека в ее жизни – ради которых она живет, которых любит больше всего на свете, – наблюдали за ней из-под ярких козырьков кресел. Младенец, одетый как Морган, глядя на нее, как-то странно улыбался. Лорен хорошо помнила этот комбинезон в желтую полоску, который сама выбрала в симпатичном маленьком магазинчике на Дивижн-стрит. Помнила этот вихор мягких волос на лбу. Изгиб носа и форму ушей. Райли пристально глядел на нее с таким же чудным выражением лица, как и брат, точно так же сложив ладошки. Впервые Лорен поймала себя на том, что не уверена, сможет ли отличить одного от другого без цветовой маркировки, которую вообще-то соблюдала только ради Патрика. Может, их поменяли местами, переодели в одежду друг друга? Глаза у обоих были все те же, серо-голубые, но все-таки Морган выглядел чуточку не как Морган. И Райли был не совсем на себя похож, что-то необычное появилось в изгибе его рта.

И тут Лорен со всей ужасающей очевидностью поняла: это не Морган и Райли. Уже нет. Глазами ее детей на нее смотрело что-то другое, чужое. Бог знает как, но та жуткая, дурная женщина все-таки сделала именно то, что обещала. Забрала ее мальчиков и подсунула ей своих.

Да ты и разницы не заметишь, сделаю так, что с виду не отличишь.

Лорен не отрываясь смотрела на детей, и ноздри ее наполнялись запахом гниющих водорослей. Младенцев подменили. Она это точно знала. Как в той сказке, той страшной сказке из книжки о близнецах.

И как же мне быть, если это и вправду подменыши?

Их надо бросить в реку.

Эти существа вышли из реки. Должно быть, там женщина и спрятала Моргана и Райли. Медлить нельзя. Лорен развернула коляску к воде и побежала.

Глава 20

К тому времени, когда Лорен погрузили в машину скорой помощи и захлопнули двери, дождь совсем перестал и облака разошлись. Солнечный свет, отражаясь от мокрого асфальта и от поверхности реки, бил Харпер прямо в глаза, вынуждая ее щуриться.

Стоя на дымящемся от жары асфальте, одной рукой придерживая коляску, Патрик провожал взглядом скорую, которая, проехав по мосту, свернула на Бишоп-Вэлли-роуд в направлении пригорода и скрылась из виду. Райли и Морган не спали, настороженно, но молча наблюдая за происходящим. Они лежали в одинаковых позах, сложив ладошки перед собой, оба до того серьезные, что походили на двух крошечных священников. Патрик сжал ручку сначала одному, потом второму, мол, не волнуйтесь, парни, но они лежали совершенно спокойно, неподвижные, точно куклы. Наверное, от шока, решила Харпер.

За спиной у Патрика все еще толпились зрители, глазели на него, совершенно не скрывая любопытства, ждали, что он станет делать дальше. Патрик обернулся, скользнул взглядом по их лицам, задержался на громиле с плоским, приплюснутым черепом, который был его на голову выше и раза в два крупнее. Харпер, почувствовав, что дело пахнет дракой, подошла к Патрику.

– Пожалуйста, мистер Трантер… – тихо начала она.

Проигнорировав ее слова, Патрик крикнул в толпу:

– Эй, не пора ли вам всем проваливать отсюда к черту? Представление окончено.

Плоскоголовый с сомнением обернулся и, не увидев никого позади себя, посмотрел на Патрика, сощурившись:

– Это ты мне?

Патрик сжал кулаки. Громила продолжал сверлить его взглядом:

– Эй, это ты мне?

Аткинсон, взявшись за рацию, сказал:

– Мистер Трантер, я вас прошу… – и положил руку Патрику на плечо. Тот стряхнул ее, резко дернувшись, и сделал шаг навстречу толпе:

– На что пялитесь, неудачники? Это моя жизнь. Мои дети…

Он мог бы добавить «моя жена», но внезапно согнулся пополам, упершись руками в колени, и разрыдался, а затем медленно осел на землю рядом с коляской, сжавшись в комок.

Харпер обратилась к толпе:

– Дамы и господа, пожалуйста, прошу вас разойтись. Давайте оставим этого человека в покое. Спасибо.

Собравшиеся нехотя начали разбредаться кто куда. Некоторым даже достало такта состроить пристыженные физиономии. Видимо, смотреть, как взрослый мужчина рыдает на тротуаре, куда менее увлекательно, чем наблюдать за женщиной, которая рвет на себе волосы, вопя: «Где мои дети?» – когда вот они, дети, прямо у нее под носом.