Мир-Али Кашкай

«Монография М.-А. Кашкая является первой в мировой литературе капитальной работой, обобщающей современные знания об алунитах. Собрав большой фактический материал и почти всю мировую литературу по алуниту, а также используя результаты собственных исследований, М.-А. Кашкай предложил генетическую классификацию алунитовых месторождений, алунита и его структурных аналогов, в которую входят 33 минерала…»^{130}

Теоретические обоснования, занимающие значительную часть монографии, заинтересуют не только геологов-ученых и производственников, но и минералогов, петрографов, геохимиков, кристаллохимиков, физико-химиков и других специалистов — таково было общее мнение.

Книга заинтересовала многих, даже тех, кто непосредственного отношения к алунитам не имел. Приятной неожиданностью был наплыв писем из-за рубежа. Писали из итальянского Института петрографии в Риме, а также специалисты Канады, Германии, Шотландии. За чисто научными вопросами ученых совершенно очевидно просматривались практические интересы бизнес-кругов. Доктор Дж. Ломбарди из Рима спрашивал: нельзя ли получить экземпляр монографии на английском? Он знаком с содержанием работы по краткому реферату. Институт петрографии, где он работает, занят выполнением заказа крупной компании США, проявляющей огромный интерес к алунитам…

Из этих многочисленных писем и запросов коллег было видно, насколько советские ученые опередили своих западных коллег в деле подключения альтернативных бокситам материалов в целях промышленного производства алюминия. Богатейшие запасы алунитов в Азербайджане, наряду с фундаментальными исследованиями Кашкая и его учеников, уже в ближайшие годы обещали превратить Азербайджан в крупнейший центр алюминиевой промышленности.

ИЗУМРУД И БУЛЫЖНИК

Просмотрев корректуру двухтомника, Кашкай с облегчением поставил последнюю точку. Вряд ли он знал о том, что «Алуниты» станут последней его крупной работой. Она отняла у него немало времени и сил. Он чувствовал себя изрядно уставшим в том 1970 году. Отдохнув в Подмосковье, осенью, как всегда, он появился в своем кабинете, посвежевший, бодрый, намереваясь засесть за доклад, с которым собирался выступить на очередном Международном геологическом конгрессе.

Работа, однако, двигалась с трудом, что-то мешало. Что? Казалось бы, в Академии все осталось на своих местах, но в поведении людей все более ощущались какая-то нервозность и суетливость.

Г. Абдуллаев стал шестым президентом Академии наук Азербайджана, с которым предстояло работать академику-секретарю. По-разному складывались отношения с ними, руководителями Академии, у Кашкая. С Мир-Касимовым и Мамедалиевым он чувствовал себя единомышленником. Эту академическую тройку сближало одинаковое понимание своей ответственности за будущее Национальной академии, единство взглядов по ее формированию, одинаковый высокий уровень научного мышления и общей культуры. Такой духовной близости с другими руководителями Академии у Кашкая не было. Хотя надо отметить, что каждый из них относился к академику-секретарю с подчеркнутым уважением — как-никак, а Кашкай являлся одним из основателей Академии, ее живой историей. Кроме того, в отличие от многих других своих коллег, он активно участвовал в научной жизни СССР, часто бывал на международных конференциях, отличался поразительной для своего возраста научной плодовитостью.

«Алуниты» подтвердили особое место, которое занимал азербайджанский ученый в советской геологической науке. Новая работа, демонстрируя широкий спектр научных интересов М. Кашкая, в то же время сразу выдвинула его в ряд выдающихся специалистов в области алунитов, интерес к которым в 70-е годы повсеместно возрос. Соответственно увеличивалось и число рабочих приглашений ученому, в том числе инициированных и академиком А. Л. Яншиным.

Из воспоминаний Дж. Азадалиева:

«Нам тогда достоверно было известно, что профессор получил приглашение возглавить один из крупных научно-исследовательских институтов Министерства геологии СССР. Были и другие предложения. Собственно, Кашкай и не скрывал их. Мы, его ученики, рады были за своего учителя, гордились им. В ту пору любое такое выдвижение рассматривалось как большой научный успех, успех не только личный, но и как бы национальный, ибо, таким образом, демонстрировалось признание несомненных заслуг в отечественной геологии М. Кашкая».