Мир-Али Кашкай

Это имя тогда многие в Тебризе и Баку произносили с надеждой. Мало кто знал, что еще в 1927 году М. Пишевари был направлен Коминтерном в Иран, где через некоторое время был схвачен шахской полицией. Просидев в шахской тюрьме почти 10 лет, он вышел на свободу только в результате ввода советских войск в Иран.

Вскоре было сформировано правительство демократической республики Южный Азербайджан, в его руководстве ключевые позиции занимали надежные коммунисты из Баку. Партийные, советские работники, военспецы, представители интеллигенции были частыми гостями в Тебризе, где помогали налаживать обучение грамоте местных жителей, выпускать газеты, книги, словом, обустраивать жизнь по меркам Азербайджанской ССР. Так что М. Кашкай был в курсе многих перемен за Араксом и знал немало о политических ходах Москвы и Баку.

Особое значение, в смысле наведения культурных мостов между Севером и Югом, азербайджанское руководство придавало визиту большой группы поэтов, писателей, ученых, художников, композиторов, артистов и музыкантов в Южный Азербайджан. Незадолго до визита в Академии случился очередной переполох — звонил Сам. Оказалось, главных фигурантов делегации Багиров пригласил к себе на беседу. Среди приглашенных и академик Мир-Али Кашкай. Надолго запомнился ему продолговатый, чуть затемненный кабинет партийного вождя, его неулыбчивое лицо, большие роговые очки, сквозь которые он пристально вглядывался в каждого, кто протягивал ему руку. А тут представлен был весь цвет азербайджанской культуры — поэты и писатели Самед Вургун, Сулейман Рустам, Сулейман Рагимов, Мирза Ибрагимов, ученые Мир-Касимов, Топчибашев, Кашкай. Обрисовав ситуацию в Иране и изложив задачи, которые возлагались на участников культурной акции в Южном Азербайджане, Багиров подчеркнул, что речь идет о будущем азербайджанского народа, его землях: никогда еще мечта нашего народа о единстве, создании мощного государства не была так близка.

Он знал, конечно, что Москва планирует полное отделение Южного Азербайджана от Ирана. Но этот замысел прикрывался разговорами об автономии, самоуправлении, некоем особом месте Южного Азербайджана в составе Иранского государства. Как понял Мир-Али Кашкай и как он потом рассказывал, важно было простым жителям Тебриза и всех других мест, где предстояло им побывать, показать культурный и экономический рывок, который совершили азербайджанцы на севере, в Советском Азербайджане.

— Они должны понять и почувствовать преимущества социализма, ибо будущее наше навсегда связано с Советским Союзом.

В конце встречи партийный руководитель республики попросил ученых задержаться. «У меня несколько слов по части науки», — пояснил он.

Суть той конфиденциальной беседы сводилась к следующему: в Тебриз уже направлялись группы нефтяников, в том числе и бакинских. По их прогнозам, запасы нефти в этой части Ирана значительны. Москва уже поставила перед иранским правительством вопрос о создании советской нефтяной концессии, которая, по мысли советских руководителей, должна была конкурировать с аналогичной структурой Великобритании. Однако нефтью не ограничивались интересы советской стороны. По словам Багирова, руководители Южного Азербайджана сообщают о наличии в северной части Ирана богатых залежей других ценных полезных ископаемых. Говорили о меда, свинце и даже богатых запасах золота и серебра.

— Но всё это суждения политиков, далеких от геологии, — заключил свою беседу Багиров, которая, судя по всему, представлялась ему особо важной, и остановил свой взгляд на сидевшем с краю стола Мир-Али Кашкае.

Тот дипломатично заметил, что территория Северного Ирана геологически является продолжением структур, берущих начало на нашей, советской стороне. Залежи золота и серебра установлены, хотя и не уточнены их запасы в Нахичевани. Так что логично предположить наличие этих и других металлов и в Южном Азербайджане. Однако окончательную точку зрения по данному вопросу можно высказать после соответствующих геологических изысканий, сказал молодой академик, благоразумно решив, что не стоит утруждать партийного вождя малопонятной профессиональной терминологией.

Франц Юльевич, наверное, оценил бы этот дипломатический пассаж своего ученика на пять.

— Вы, если не ошибаюсь, ведь специалист по петрографии, рудам и прочим минералам, — начал Багиров после некоторого молчания. (Разумеется, Багиров мало что смыслил в геологии. Но у него был отработанный партийный стиль — прежде чем принять нового для него человека, он тщательно изучает его «Личное дело».) Вот вам и карты в руки. Что касается геологических изысканий, то в вашем распоряжении достаточно времени. Кроме того, вы побываете практически во всех крупных центрах Южного Азербайджана. От вас требуется первое предварительное заключение. Экспедиции же с конкретными целями направим потом.