Мир-Али Кашкай

В ноябре 1945 года Москва предприняла ряд практических шагов для укрепления своих позиций в Иранском Азербайджане. Чтобы нейтрализовать экономическую блокаду, организованную иранским правительством, Совет народных комиссаров СССР принял постановление «О развитии торговли с Иранским Азербайджаном». Через некоторое время, в начале декабря, М.-Дж. Багиров направляет советскому руководству проект повестки сессии Национального собрания Иранского Азербайджана и Национального правительства на базе Азербайджанской демократической партии. Через три дня в Баку из Москвы поступает телеграмма, в которой В. Молотов от имени Политбюро сообщает о своем согласии с предложениями Баку. Через неделю миллимеджлис Иранского Азербайджана начал свою работу и было образовано Национальное правительство во главе с С.-Дж. Пи-шевари.

Все эти события М. Кашкай, как и многие азербайджанские интеллектуалы, не мог не воспринимать как официальное одобрение движения за автономию в Южном Азербайджане. Политическая наивность азербайджанских ученых, связанная с их ожиданиями относительно воссоединения народа, вполне понятна и даже простительна. Понятно и их желание как-то участвовать в этом процессе, способствовать его ускорению. Ни Кашкай, ни Мир-Касимов не были политиками. Более того, они всегда сторонились ее. Другое дело, что круговорот мировых процессов не мог не затянуть их и в начавшемся переделе мира им не мог не грезиться шанс для Родины. Этот шанс вполне реальным представлялся и для людей куда более информированных, считавших политику своим кровным делом.

М.-Дж. Багиров, рассчитывавший, наверное, стать хозяином не только Азербайджанской ССР, но и Южного Азербайджана, был безжалостно принесен в жертву вместе с тысячами азербайджанцев — реализаторами этой идеи. Ошиблись, кстати сказать, и мусаватисты, которые, собравшись в ту пору в Стамбуле, заявили буквально, что одной из важных задач программы Мусавата являлось и является создание Большого Азербайджана, то есть объединение Кавказского и Иранского Азербайджана в одну Национальную Азербайджанскую Республику. Поэтому установление территории Национального автономного азербайджанского правительства, даже в пределах Иранского государства, наши партийные товарищи, каждый азербайджанец и турок должны поощрять и приветствовать завершение начатого в Иранском Азербайджане Национального дела^{79}

.

После этой памятной поездки Кашкай жил вестями из Тебриза. Ему, как и всем азербайджанцам, казалось логичным и естественным, что после великой Победы 1945 года над фашистской Германией должен пробить час победы в Тебризе.

Наконец, после длительной подготовки и согласований с Москвой, 12 декабря 1945 года (21 Азера 1324 года) в тебризском кинотеатре «Дидабан» открылась первая сессия Азербайджанского миллимеджлиса. В Баку все газеты опубликовали сообщения азербайджанского телеграфного агентства из Тебриза: «Памятные даты бывают в биографии каждого человека, их много в истории каждого народа и государства. Для 5 миллионов азербайджанцев, живущих в Северном Иране, навсегда будет памятен день 21 Азера (12 декабря)»^{80}.

События разворачивались стремительно. 12 декабря было сформировано Азербайджанское национальное правительство, премьером утвержден Сеид-Джафар Пишевари (вообще-то говоря, на Родине, в Агдаше, он когда-то работал под именем Мир-Джафар. Но после того как ему удалось легализоваться в Тебризе, он стал именоваться Сеид-Джафаром, дабы избежать ненужных аналогий с бакинским вождем. Через пару недель в Баку с упоением читали послание С.-Дж. Пишевари секретарю ЦК КП(б) Азербайджана М.-Дж. Багирову. В нем, в частности, говорилось: «Наряду с разрешением азербайджанскому народу воспользоваться своими законными правами на создание независимого национального государства просим Вас оказать содействие и создать условия для осуществления сокровенной мечты нашего народа, состоящей в объединении в ближайшем будущем этих двух братских республик»^{81}.