Мир-Али Кашкай

Багиров, однако, не стал преследовать заносчивого, как ему казалось, ученого. М. Мир-Касимов продолжал работать в качестве ученого, хирурга, уролога, избирался даже депутатом Верховного Совета СССР. Уберегли ли его высокий авторитет, положение, умение, находясь в большой номенклатуре, сохранять независимость? А может, заговорило в глубинах секретарской души сеидское родство? Бог его знает. Во всяком случае поводов до 1953 года рассчитаться с ученым было немало. «Хозяин» подверг его суровой экзекуции, но пощадил. Нужен был, наверное, стране, людям. Стоит сказать и об этом…

И о том еще, что именно в эти годы Академия наук стала подлинным штабом научной мысли и координации научных исследований в Азербайджане. Этот период в ее истории характеризуется не только разрешением организационных вопросов, как, например, хозяйственное и финансовое обеспечение, подбор кадров, но и расширением, углублением фундаментальных естественных, общественных наук, становлением и развитием новых оригинальных направлений в науке. В многочисленных научно-исследовательских профильных институтах, лабораториях развернулась творческая, серьезная и глубоко научная работа, выросла плеяда талантливых ученых, обогативших своими исследованиями отечественную науку[2].

Позже об этом, первом этапе самостоятельного существования Национальной академии будут вспоминать как о времени плодотворной и эффективной работы.

Из воспоминаний Исмаила Ибрагимова, старейшего академика:

«Часто говорят — учредили Академию. Но Академию мало было создать, мало было подобрать членов ее руководства, ученых. Надо было объединить в одно целое все научные центры и организации, надо было повседневно заниматься структурированием новой организации, не имевшей аналогов в истории Азербайджана. Да, советские ученые, Академия наук СССР делились опытом, помогали кадрами, способствовали подготовке ученых практически по всем направлениям академической науки. Но всю эту многоплановую работу следовало координировать, ежедневно заниматься перепиской с огромным количеством научно-исследовательских институтов, выбивать у властей помещения для вновь беспрерывно растущих и размножающихся научных отделов, управлений, лабораторий.

Сразу после учреждения АН Азербайджана начались работы по проектированию и строительству академгородка. И это огромной важности дело приходилось держать под контролем. А ведь была еще собственно научная работа — иссследования, публикации, выпуск монографий, ученых записок, подготовка диссертаций. Вся эта многоплановая работа управлялась из одного мозгового центра — президиума Академии, где «рабочей лошадкой» практически при всех президентах был академик Кашкай. Он был доступен для всех, всегда приветлив, всегда открыт для совета, помощи, содействия. Такой человек был истинной находкой для Академии.

Я думаю, Мир-Асадулла Мир-Касимов, подбирая кандидатуру на должность академика-секретаря, неслучайно остановил свой выбор на сравнительно молодом Кашкае — ему тогда не было и сорока. Он был самым молодым членом президиума, учитывались не только его работоспособность, перспективность как геолога-исследователя широкого масштаба и мышления, но и два других обстоятельства. А именно: огромный авторитет, которым он пользовался в советских академических кругах, и особая доброжелательность к людям, прежде всего молодым, начинающим ученым, которая не покидала его даже в часы нездоровья и служебных неприятностей, которыми полна, к сожалению, академическая жизнь».

Был такой эпизод в биографии академика-секретаря. В 1962 году он неожиданно для многих решил отойти от академических дел. Что подвело его к этому решению, никто сейчас и припомнить не может. То ли уж слишком много работы навалилось на него, то ли интрига какая-то подковерная имела место.

Из воспоминаний доктора геолого-минералогических наук Джебраила Азадалиева, ученика М. Кашкая:

«Я хорошо помню этот эпизод, потому что в те годы под руководством профессора (мы обращались к нему только так — профессор, не иначе) завершал кандидатскую. Запомнилось мне, что работа моя пошла споро, быстрее. Особенно лабораторные исследования. На что профессор сказал: «Видишь, как легко работается, когда нет писанины, совещаний, заседаний, связанных с должностью. Помни: должность в нашем деле, как деньги, — на втором месте после науки. Без нее, без должности, можно прожить, а как ученому настоящему без науки? Не проживешь…»