Мир-Али Кашкай

Собрал я на совет своих старших братьев, наиболее почитаемых родственников, как только приехал в Зангезур. Они удивились: «Тебя сам Кашкай, академик, человек, которого знает весь мир, приглашает к себе на работу! А ты ему о зарплате толкуешь! Тут и говорить не о чем. Поезжай, извинись перед академиком, скажи — по молодости сглупил. Придет время — спасибо скажешь ему за науку, за то, что он, чужой для нас, в общем-то, человек, о будущем твоем думал».

С тем и вернулся я к профессору. Защитил кандидатскую, докторскую, занял свое место в науке.

Людям в жизни, даже очень умным и опытным, часто не хватает простого совета. Совета человека, которому он верит больше, чем отцу, брату. Это — совет наставника. Жизнь, ведь, она тем и интересна, что задает вопросы, на которые самому не ответить. Вот тут-то и нужно слово мудрого наставника. Судьба не к каждому оказывается благосклонна в этом плане. Мне повезло. Оглядываясь на свой жизненный путь, я всегда думаю о том, сумел бы найти свое место в жизни, науке, если б не он, мой наставник — Мир-Али Кашкай?»

Заметим кстати, что, начав зарабатывать себе на жизнь еще мальчиком, Кашкай в дальнейшем не испытывал недостатка в деньгах. Некоторые это относили на счет особой удачливости Мир-Али. Ему действительно часто везло в жизни — в плане карьеры, личного благополучия, обеспеченности. Но сказать, чтобы деньги были для него самоцелью, значило бы сильно погрешить против истины. «Не бегай за деньгами, а работай так, чтобы деньги сами тебя находили», — наставлял он своих детей и многочисленных учеников. О богатстве своих предков, семейном достатке он знал лишь по рассказам стариков. О таких в народе говорят: сыт от рождения. Может, сказалась на характере будущего ученого одна семейная черта — не скопидомничали его предки, а занимались делом. Деньги при таком подходе являлись чем-то вторичным, естественным результатом образа жизни. Впрочем, такое наблюдается и у людей, одержимых идеей. Для Мир-Али Кашкая такой идеей стала геология, его наука. Он многого добился в ней, а власть со временем научилась ценить труд ученого. Вот и окрепло в нем убеждение: «Не бегай за деньгами…»

Есть еще одна история, о которой и сегодня вспоминают в Институте геологии АН Азербайджана.

Как-то в один из послевоенных дней, придя в лабораторию, профессор обнаружил за своим микроскопом худосочного малыша, с интересом разглядывавшего прибор.

— Нравится? — спросил Кашкай. — Это микроскоп, и он умеет заглядывать внутрь вещей.

Он усадил мальчика вновь за стол, и они вместе стали рассматривать структуру только что доставленных пород. За этим занятием и застала их Зейнаб, уборщица, чьим сыном, как оказалось, и был Ибрагим — так звали малыша.

Мальчик, как и многие дети в ту пору, рос без отца, который погиб на войне. М. Кашкай как бы взял шефство над ним: покупал обновки по праздникам, помогал материально, а когда тот подрос — стал брать в экспедиции вместе со своими детьми. Впрочем, Ибрагим к тому времени стал чем-то вроде помощника профессора. К окончанию школы он уже знал и умел многое из того, что еще только постигали студенты геофака, куда он, не раздумывая, поступил по рекомендации своего покровителя. Учился он хорошо, писал вполне зрелые статьи. И, когда поступил в аспирантуру, профессор стал его научным руководителем.

Первая его статья о термических исследованиях и фазовых превращениях алунита вышла в соавторстве с М. Каш-каем. Учитель помог не только практическими советами, но и счел нужным поставить свою подпись под статьей. Для академика Кашкая эта была не бог весть какая работа, но для научного признания аспиранта она значила многое. Успешно защитив кандидатскую диссертацию, он опубликовал впоследствии несколько серьезных исследований. Он был из тех, кто находился рядом с учителем до последних дней, а когда его не стало — стал собирать по крупицам архив М. Кашкая, пробивал вместе с другими учениками идею создания музея академика.

Учеников у Кашкая было немало, в том числе и достаточно именитых академиков, докторов, профессоров. Но только Ибрагим Бабаев остался в памяти своих коллег как «Бала-Кашкай», что можно перевести и как «Маленький Кашкай», и как «Дитя Кашкая». Он не надолго пережил своего учителя. В смутные годы «демократического» безвременья пожар спалил то, чем он занимался всю оставшуюся часть своей недолгой жизни, — архив Кашкая, который он фактически превратил в музей. И сердце его не выдержало…

* * *